Красное зарево над Кладно - [75]

— Я считаю, товарищи, что нам надо все это обдумать. Мы не должны отмахиваться от советов, которые дают нам пражские товарищи из руководства партии. Если всюду подчиняются законам, почему мы должны быть исключением? Как только будет принят новый закон о печати, все изменится. Ведь республика наша молодая, и мы не можем требовать, чтобы она все сразу устроила, — откликается товарищ Дубец, как всегда настроенный оппортунистически. — Как ты думаешь, редактор? — обращается он к редактору «Свободы» Карелу Киндлу.

— Я подчиняюсь резолюциям областного исполнительного комитета, — осторожно говорит Киндл. — Исполнительный комитет является издателем. Если он решит, что мы должны представлять газету на цензуру, я буду ее представлять, а если постановит наоборот, — тоже буду выполнять постановление.

— Товарищи, однако, мы сами должны принять решение. Речь идет о том, должны ли мы капитулировать или продолжать действовать попрежнему. Я думаю, что мы не имеем права сдаваться. Это было бы вероломством и изменой рабочим-металлургам и полдовчанам. Мы должны быть вместе с ними, раз они без всяких компромиссов и так решительно стали на защиту свободы печати. А кроме того, есть же все-таки резолюция конференции уполномоченных. Она нас обязывает, а иначе чего бы она стоила? Я за то, чтобы «Свободу» не представлять на цензуру, — решительно заявляет Ванек.

— А я, товарищ Ванек, полагаю, что областной исполнительный комитет существует для того, чтобы руководить движением, а не для того, чтобы подчиняться капризам безответственных лиц, — спорит с Ванеком Дубец.

— Конференция уполномоченных — это не собрание безответственных лиц. Большинство из нас тоже участвовало в ней, и мы согласились с постановлениями. Почему же, в таком случае, ты не выступил на конференции, товарищ? — спрашивает Ванек.

— Если людей натравили и они неспособны слушать разумных доводов, трудно выступать. Надо дать им возможность перебеситься, а потом все трезво обдумать. Руководство для того и поставлено, чтобы осмотрительно исправлять то, что решат на скорую руку горячие головы. По-моему, это и есть задача руководства партии. И наши товарищи в центре и в правительстве именно так, правильно ее понимают, — старается убедить Дубец членов исполнительного комитета.

— Неправда! Это неискренняя, оппортунистическая политика. Предоставить людям возможность принимать резолюцию, создать у них иллюзию, будто они решают вопросы, а потом за их спиной извращать их же постановления и поступать наоборот — с такой политикой мы далеко не уедем. Это не рабочая, не революционная политика. Это оппортунистическое мошенничество, позорное политиканство. Так могут делать буржуазные партии, но этого не смеет делать рабочая партия, — говорит Ванек. Его поддерживает огромное большинство.

— Товарищ Ванек прав, — берет слово Тонда. — Мы не можем каждый день менять свои постановления и убеждения. Подчиниться сегодня — значит изменить своим принципам, капитулировать и сложить оружие. А вы знаете, что бы тогда началось? Буржуазия немедленно подняла бы голову. Здесь дело не только в цензуре «Свободы». Тут есть и ряд других вопросов. Им хотелось бы, чтобы мы заранее объявляли о каждом собрании, отказались бы от своих нынешних прав и признали бы верховную власть господина правительственного советника окружного начальника Россыпала. Мы задели их за живое, когда не позволили конфисковать «Свободу». Вы только послушайте, как об этом пишет газета аграрной партии «Вечер».

«На днях кладненские большевики, несмотря на сопротивление властей, захватили конфискованный тираж газеты «Свобода» и в течение ночи распространили его. Очевидно, кладненцы полагают, что они и в самом деле могут себе позволить все, что им заблагорассудится. Пускай, в таком случае, кладненские большевики создадут автономную республику и пускай они там хоть на головах ходят, а на нас пусть не рассчитывают. Мы-то уж и без Кладно как-нибудь проживем».

Вразек из Кюбецка в восторге подпрыгивает на месте:

— Послушайте, товарищи, это идея! Создать в Кладно самостоятельную большевистскую республику! Я целиком — за! Зачем нам нужно постоянно спорить с Прагой, все время ее теребить? Создадим свою республику. Экспроприируем заводы и шахты. Посмотрите, как они тогда будут к нам относиться. Небось, будут просить у нас уголь и железо. Давайте, товарищи, провозгласим свою самостоятельную, кладненскую республику!

— Спокойнее, Карел. Мы не станем делать того, что может быть на руку аграриям. Кладно останется в Чехословацкой республике, а мы позаботимся о том, чтобы аграриям и всему реакционному сброду у нас не поздоровилось. Кладно и кладненцы не откажутся от Чехословацкой республики. Но они не откажутся и от намерения до основания изменить эту капиталистическую, буржуазную республику. Снова и снова мы будем всеми силами бороться за то, чтобы Чехословацкая республика стала социалистической. Поэтому я думаю, товарищи, что мы не откажемся и от своего постановления. Мы и в дальнейшем не будем представлять «Свободу» на цензуру. На этом мы кончаем прения. Кто — за, товарищи? — спрашивает Тонда.