Красное солнышко - [4]

— О чем ты так задумался? — раздался вдруг позади его детский голос. Он обернулся и увидал на пороге одного из своих школьных товарищей, Леву Дворжицкого.

— Здравствуй! — сказал он, протягивая ему руку.

— Что ты сидишь, точно в воду опущенный? — спросил Лева.

Миша смутился, но скоро оправился и отвечал уже совершенно покойно:

— Да вот не знаю, как крышку к ящику приделать, чтобы удобнее открывалась.

— Ну, это меня мало интересует, да я и не имею ни малейшего понятия о плотничьем мастерстве; лучше слушай, что я сейчас тебе скажу.

Миша опустил на пол гвоздь, который только что собирался вколотить в ящик, и вопросительно взглянул на товарища.

— Отец с матерью решили отправить меня в Москву к дедушке… — заговорил между тем Лева слегка дрожащим от волнения голосом, — дедушка поместит меня в гимназию… Я буду жить у него… Это все, конечно, очень хорошо и приятно, дедушка меня любит, я его тоже, но на кого я оставлю моего зайчика "Орлика" и голубка "Красавчика"? Мама говорит, что ей нет времени за ними ухаживать, а отца я даже и просить об этом не смею, он не любит животных и после моего отъезда, наверное, в один прекрасный день, зайку убьют и зажарят, а голубка скормят кошкам! Это ужасно… ужасно!..

— Конечно, ужасно, — повторил Миша, сам готовый расплакаться, — что же ты думаешь делать?

— Я пришел просить тебя, голубчик Миша, не возьмешь ли ты их к себе, хотя на время, а там, когда я приеду на Рождество, то, может быть, возьму их с собой, если дедушка согласится: он, говорят, большой охотник до зверей вообще, а уж коли зверей любит, то и голубю в приюте не откажет, тем более, что, как я слышал, квартира у него большая; возьми, голубчик Миша; прокормить их недорого; голубку размочишь корочку хлеба в воде, — вот ему на день и достаточно, а зайке обрезки моркови, картофеля, да несколько капустных листов.

— Не в том дело, Лёва, я знаю, что прокормить их пустяки, да, кроме того, я так люблю животных, что с удовольствием готов сам просидеть полуголодный, лишь бы они были сыты, но… куда их поместить? Ведь здесь в комнате уже положительно нет места.

— Понятно, здесь в комнате нечего и думать поместить их.

— А то куда же? У вас они живут в сенях, а у нас сени общие, наружная лестница никогда не запирается; еще, пожалуй, украдут или попадут в руки уличным мальчишкам, пока меня нет дома.

— Правда, — согласился Лёва и, печально склонив голову, задумался.

Несколько минут продолжалось молчание.

— Разве вот что, — воскликнул вдруг Миша, — нельзя ли устроить их на чердаке? Там, кажется, есть такой укромный уголок, куда никто не ходит. Для голубя я смастерю что-нибудь вроде клетки, чтобы кошки не могли до него добраться, а зайчику устрою шалашик из какого-нибудь старого ящика, там на чердаке их много валяется; ведь им не будет холодно, не правда ли?

— Нисколько; в сенях, где они теперь помещаются, холоднее.

— Тогда и толковать нечего; пойдем сейчас же на чердак, посмотрим, удобно ли им будет, и если да, то с завтрашнего же дня, вернувшись из гимназии, я примусь за устройство помещения моим будущим квартирантам.

— О, ты наверное сумеешь устроить их прекрасно!

— Сумею или нет, не знаю; но во всяком случае постараюсь.

Лёва вместо ответа бросился целовать товарища, и затем они оба побежали на чердак, где вопрос о водворении зайчика и голубя скоро был окончательно решен.

— Миша, а главное то мы с тобой и забыли! — воскликнул вдруг Лёва дрожащим от волнения голосом, когда они вернулись обратно в комнату и Миша снова взялся за молоток, чтобы вколачивать гвозди в ящик, который теперь спешил скорее окончить, думая немедленно приступить к устройству помещения для неожиданных жильцов.

— Что же могли мы забыть? — отозвался Миша.

— Спросить разрешения твоей матери.

— Нет, Лёва, об этом я подумал бы прежде всего, если б заранее не был уверен в ее согласии; мама любит животных и будет баловать их не меньше меня, если еще не больше.

— Ну, тогда, значит, все хорошо.

— Кроме того, еще одно обстоятельство.

— Относительно чего?

— Относительно их же.

— А что?

— Ты знаешь, они оба — и зайка и голубь у меня ведь не простые, а дрессированные; с ними надо хоть полчаса в день позаняться, иначе они все перезабудут… а у тебя каждая минута на счету…

— Это ничего; на все хватит времени, раз желание есть. Собирайся с Богом в путь-дорогу, поступай в московскую гимназию, и будь совершенно покоен за судьбу твоих маленьких друзей; я на этих же днях зайду к тебе посмотреть, как ты их дрессируешь, чтобы потом точно также дрессировать их самому.

Лёва еще раз поблагодарил Мишу и ушел домой, совершенно успокоившись, что его питомцы остаются в верных руках; что касается Миши, то он с восторгом думал о том, какое развлечение будут доставлять ему его новые жильцы, и ждал с нетерпением возвращения матери, чтобы скорее ей обо всем сообщить, заранее зная, что она согласится.

День, между тем, давно склонился к вечеру; Миша зажег небольшую, жестяную лампочку, и еще усерднее принялся вколачивать гвозди в крышку ящика; ему хотелось во что бы то ни стало скорее кончить ее, чтобы засесть за приготовление уроков и с завтрашнего дня, по приходе из школы, начать новую, интересную работу. Стенные часы пробили девять; с последним ударом их он вбил последний гвоздь.