Красное и Коричневое. Книга о советском нацизме - [14]

40

был ясен: Андрюша Ющинский не умер собственной смертью, не покончил с собой, он был зверски убит, и это было доказано на суде. Однако данный вопрос судья сформулировал так, что в него было включено признание ритуального убийства и местом убийства был назван завод Зайцева, а не квартира Веры Чеберяк.Ответить на него "нет" присяжные не могли: это означало быотрицать сам факт убийства. А ответ "да" означал бы, что убийствобыло совершено на заводе Зайцева и в целях религиозного изуверства.

И только второй вопрос прямо касался виновности или невиновности Бейлиса.

Когда присяжные удалились на совещание, настроение у защитников было мрачное. Грузен-берг вспоминал, что после заключительной речи судьи, он был почти уверен в том, что будет вынесен обвинительный приговор.

И каково же было всеобщее ликование, когда присяжные, ответив на первый вопрос "да", на второй ответили: "Нет! Не виновен!"25

Выслушав этот вердикт, судья торжественно заявил:

— Мендель Бейлис, вы свободны, можете занять место среди публики.

В этом было не только спасение Бейлиса и русского еврейства, — в этом приговоре было спасение русской совести.

— А всё-таки русский народ — справедливый народ! — воскликнул Владимир Галактионо-вич Короленко.

Дело Бейлиса и "разоблачения" сионизма

В исторической науке господствует точка зрения, что русская революция — это прямое следствие Первой мировой войны. Не будь войны, старая Россия существовала бы ещё долго, может быть, до сих пор.

Изучение Дела Бейлиса заставляет внести в эти представления важные коррективы. Оно показывает, что ещё до войны между обществом и властью в России разверзлась пропасть и

41

перекинуть мост через нее не стремилась ни та, ни другая сторона.

Положение еще можно было бы спасти, если бы власти сделали из Дела Бейлиса правильные выводы и вместо дальнейшего нагнетания антисемитизма взялись бы за конкретное решение назревших проблем, провели широкие политические реформы.

Однако они пошли по другому пути, о чем свидетельствовали, в частности, демонстративные почести и награды, какими были осыпаны судья Болдырев, прокурор Виппер, прокурор Чаплин-ский, министр юстиции Щегловитов и другие организаторы Дела Бейлиса. Власть потерпела поражение, но демонстрировала свою готовность и дальше противостоять "еврейским козням". Это означало — противостоять всему передовому в русском обществе.

Это означало также, что революционный взрыв назревал. Он мог произойти в любую мину-ту. Война вовсе не ускорила, а наоборот, отсрочила революционную бурю, так как с ее началом почти все оппозиционные партии прекратили борьбу с властью. Непримиримой осталась лишь кучка большевиков, не имевшая никакого влияния. Только когда царская армия стала терпеть поражение за поражением, революционная волна поднялась с новой силой и в считанные месяцы унесла не только тех, кто отстаивал царский режим, но и тех, кто его уничтожил.

Полно горького смысла то обстоятельство, что после революции четверо из пяти адвокатов Бейлиса вынуждены были эмигрировать. (Сам Бейлис и его семья были отправлены за границу сразу же после процесса: в противном случае, черносотенцы, не смирившиеся с поражением, просто убили бы Бейлиса из-за угла 26).

В первые послереволюционные годы в Советском Союзе весьма активно велась борьба против антисемитизма, который считался одним из тяжелых "пережитков прошлого". Об антисе-митизме читались лекции, издавались книги и брошюры, публиковались статьи в центральных и местных газетах.27 Был принят декрет, по которому активная антисемитская деятельность каралась как уголовное преступление.

42

В тридцатые годы борьба против антисемитизма была постепенно сведена на нет.

При Сталине и, с новой силой при Брежневе, пропаганда антисемитизма была возведена, как и в царские времена, в ранг государственной политики, а любая попытка ей противостоять расценивалась как "сионисткая" и, следовательно, противогосударственная деятельность.

Под видом борьбы с сионизмом поношению подвергался не только Израиль, но и вся еврейская история, культура, еврейский национальный характер, иудейская религия, которая якобы учит своих приверженцев ненавидеть и проклинать неевреев. Основную угрозу, по мнению авторов публикаций, представляли не те евреи, которые хотели покинуть Советский Союз (с ними все ясно), а те, которые уезжать не хотели. Их рассматривали как тайных ставленников сионизма.

Так создавалась атмосфера нетерпимости по отношению ко всем советским евреям. Слова "сионист" и "еврей" стали синонимами. Была создана идеологическая база для "окончательного решения еврейского вопроса" по гитлеровскому образцу — на тот случай, если в какой-то критической ситуации советские власти сочтут выгодным в очередной раз сделать евреев козлами отпущения за свои собственные грехи. Эту идеологию положило в основу своей деятельности общество "Память".

Тот, кто знаком с материалами Дела Бейлиса, не может не обратить внимания на то, что все обвинения, какие советская пропаганда выдвигала против "сионистов", полностью совпадают с теми клеветническими наветами, какие во время суда выдвигались против евреев. Очевидно, Дело Бейлиса было хорошо известно советским разоблачителям сионизма, и они широко использовали высказывания прокурора Ю. О. Виппера, гражданских истцов А. С. Шмакова и Г. Г. Замыслов-ского, экспертов Сикорского и Пранайтиса.