Красноармеец Горшечников - [6]

Он вернулся к костерку, схватил наган и пихнул Ромку в бок.

- Принесло кого-то.

Улизин схватился за винтовку. Георгина спала, завернувшись в попону.

- Шуму лишнего не подавай, - Гарька подтянул штаны и нырнул в бурьян.

Добежали до леска, выглянули.

- Комиссар!

Горшечников зажал Ромке рот ладонью, прижал к земле.

- Гляди, с кем он! Это же Злоклятов.

Лица было не разглядеть, но Гарька ни с какой другой не спутал бы эту фигуру в чёрной черкеске. Газыри блестели в свете луны, блестел серебряный желудь на темляке терской шашки.

- Он в банде Безносого, вместе с сыночком своим, - шептал Горшечников, наливаясь свинцовой ненавистью. - А комиссар-то, шкура, продать нас решил.

Улизин захрипел, спихнул с себя Гарьку.

- Чуть не задушил, чертяка.

Злоклятов договорил со Снейпом и огляделся, поигрывая нагайкой, будто примерялся, кого бы хлобыстнуть. Не нашёл, вскочил в седло.

Комиссар проводил его взглядом.

- Я затвор потерял, - сказал Ромка.

Гарька, скользя потными пальцами по рукояти нагана, выломился из кустов.

- Горшечников? - удивился комиссар. - Ты здесь откуда? Я вас к Темнолесскому посылал.

- Безносому продался! - Гарька кинулся на Снейпа.

Ромка бросил искать затвор и навалился на Севера тоже. Еле одолели: комиссар вертелся, как салом намазанный, тыкал кулаками в самые больнючие места. Стрелять, однако, не стал. Наконец заломили ему руки, захлестнули ремнем. Гарька размахнулся и со всей пролетарской злости ударил предателя.

- Дурак, - Север плюнул кровью. - Спросил бы сначала…

- Трибунал с тебя спросит. Двигай, гад.

Ворот комиссарской гимнастерки разорвался, обнажая костлявые ключицы. На горле - уродливый белый шрам от германского осколка.

«Сразу бы и сдох, контра», - подумал Гарька.

Георгина стояла над костерком с винтовкой наперевес. Увидала комиссара - глаза стали, как плошки. Тот неловко усмехнулся, отвёл взгляд.

- Вы сдурели?

- Он шпион! Предатель! - закричали Ромка с Гарькой наперебой. - С Злоклятовым сговорился!

Снейп - Георгине:

- Я не могу сказать, зачем. Так надо было.

- Кому? - закричал Ромка, замахиваясь. - Тебе? Безносому?

По лицу комиссара прошла судорога бешенства, но он сдержался и промолчал, лишь поглядел на Улизина так, что у того кулак сам собой разжался.

- Гарька, я ему верю, - пристала к Горшечникову Георгина. - Надо разобраться…

- Ужо разберутся, - пообещал Улизин. - И как он нас продал, и за сколько.

- Неправда!

- Ну, затрещала, - Ромка от злости перекусил цигарку. - Поставим комиссара к стенке, тогда поговорим с тобой по-свойски.

Георгина вытерла слёзы и саданула Ромку по уху. Кудрявая папаха покатилась по земле. Гарька вздохнул.

- Ш-шалава, - Улизин отряхнул шапку, нахлобучил на запылавшие уши.

- Пристрелю, - выплюнула Георгина, вскочила в седло, поставила коня бок о бок с комиссарским.

- До чего вредная женщина, - сказал Ромка потерянно. - Сама же с комиссаром того… этого, и я же ещё виноват.

Он посмотрел на друга в поисках сочувствия.

- Разбирайтесь сами, - уклонился Гарька.

* * *

В любовных делах он понимал слабо.

До села доехали молча.

Там решили не баламутить товарищей раньше времени, отвели комиссара в хату, закрыли в коморе. Георгина убежала за Лютиковым, напоследок обозвав Ромку с Гарькой обидно - «ишаками».

- Слово-то нашла, - Улизин свернул «козью ножку». - Эх, бабы! Тяжко с ними. А без них вообще хоть в петлю.

- Это она за Лушку злится, - сказал проницательный Горшечников.

Он зашел в сени, напился ледяной воды из ковшика. Прислушался. Комиссар сидел тихо, не колотился.

На улице заговорили, застучали сапогами. Первым появился помполит, за ним шёл Чернецкий, потирая щетину длиннопалой ладонью и зевая так сладко, что Гарьке немедленно захотелось спать.

- Что вы там ещё натворили? - спросил Лютиков.

Гарька рассказал всё, как было. Чернецкий длинно свистнул. Помполит прищурил глаза за стёклами пенсне:

- Смутьян ты, Горшечников.

- Снейп шпион! - рубанул Гарька.

- Утром Шмелёв будет здесь - доложим.

- Подходят? - обрадовался Гарька.

- Вас не дождались, отправили Долгодумова, - прохладно сказал Лютиков. - У Темнолесского он встретил передовой отряд, час назад доложил.

Горшечников с Улизиным переглянулись.

- Мы тоже большое дело сделали, - сказал Ромка, оправдываясь.

- Утром разберутся, большое или по-большому, - усмехнулся Чернецкий. - Пойдём, поговорим.

Они с Лютиковым зашли в комору, через минуту появились. Вид у обоих был смущённый.

- Что? - подался навстречу Гарька.

- Не хочет объясняться. Говорит - ждите Шмелёва.

Чернецкий потеребил чуб.

- Слушай, - сказал он помполиту. - А может, впрямь?..

Лютиков опустил глаза.

«Сомневается», - понял Гарька.

- Нам не верите, а ему верите, - пробурчал Ромка. - Стакнулись, мабуть.

- «Мабуть»! - передразнил Чернецкий. - Геть отсюда, рыжий! И чтоб ни слова никому до поры.

- Никуда не уйдём, - сказал Горшечников. - Караулить станем.

Лютиков с Чернецким махнули рукой, ушли.

Явилась Георгина, села на лавку напротив, жгла парней глазами. Ромка не выдержал, убежал курить на огород, да так и не возвратился. Гарька заслонился газеткой «Красный кавалерист» и георгинины взгляды выдерживал стойко. Так и уснули, каждый на своей лавке. Под окном храпел Ромка.