Красная звезда и зеленый полумесяц - [6]
Даже в рядах рабочего движения Западной Европы, в частности во Франции, существовали глубокие разногласия между сторонниками колонизации — если даже они, как Жан Жорес[3], хотели, чтобы она была «гуманной» — и теми, кто, решительно принимая сторону африканцев и азиатов, поддерживал их право на образование суверенных государств, на организацию своей жизни в условиях полной независимости[4]. Потребовались долгие, тяжелые битвы, сначала в мире, потрясенном Октябрьской революцией, затем накануне второй мировой войны, после поражения в ней фашистских держав, и, наконец, во время медленного созревания общественного мнения под влиянием успехов национально-освободительной борьбы народов, чтобы руководящие круги Лондона, Парижа, Брюсселя, Амстердама, Лиссабона и Вашингтона убедились, что эпоха их безраздельного владычества над целыми континентами подходит к концу. После этого прошло еще с десяток, а то и больше лет, прежде чем апологеты «великих империй» превратились в конце концов в «страстных сторонников» права колониальных народов на самоопределение.
Но в начале 1920-х годов ничего этого еще не было. Ни даже десятилетие спустя! В 1931 году устроители Парижской колониальной выставки, полностью посвященной «нашим имперским завоеваниям и достижениям», могли проводить триумфальные празднества, не встречая, за редким исключением, каких-либо возражений. И именно в этом мире, где неравенство народов и подчинение самых слабых самым сильным рассматривались как закон и даже как логика истории, русская революция заявляет о своем твердом намерении установить между всеми нациями и народностями бывшей царской империи полное равенство. Это заявление не могло быть расценено владельцами колоний иначе, как вызов и смертельная угроза всякому «цивилизованному обществу». Именно так оно и было воспринято.
Действительно, что могло быть опаснее, чем пример порабощенных народов, вдруг получивших статус равных партнеров. Более того, новые русские руководители во главе с Лениным открыто заявляли о своей убежденности в том, что революция, которая преобразит жизнь народов бывших царских колоний, неизбежно вызовет также коренные перемены в управляемых Западом империях, населенных сотнями миллионов подданных, которые не станут вечно мириться со своим порабощением. Насколько сильно опасность распространения революционного пожара на их собственные владения беспокоила тогда великие державы, настолько мало волновала их будущая судьба среднеазиатских территорий и их обитателей. Кто, впрочем, мог серьезно верить в то время в проекты этих «мечтателей», которые провозглашали своей целью в кратчайшие сроки поднять громадные массы истощенных недоеданием и болезнями безграмотных азиатов, чья жизнь ничем не отличалась от средневековой, до современного уровня развития, чтобы они могли сами вершить свои дела? Однако в правительственных кругах и в правлениях фирм Запада считали, что эта пропаганда тем не менее подрывает основы «законного» владычества «белого человека». А значит, по их мнению, она не только лжива, но и преступна.
Таким образом, за исключением нескольких «специалистов» — действительно, весьма «специфических», если иметь в виду службы, к которым они чаще всего принадлежали, — западные авторы и журналисты в течение многих лет совсем не интересовались величайшими переменами, которые и в самом деле происходили на советском Востоке. Политические деятели и газетные обозреватели на свой лад комментировали «русские события», подразумевая под этим всю территорию и все народы — русский и другие — огромнейшей страны и не останавливаясь специально на проблемах, скажем, ее восточных регионов.
Внезапно, лет двадцать назад, все сразу переменилось. Словно вдруг прозрев, исследователи из различных институтов и специальных учреждений в Соединенных Штатах, Великобритании и Франции — действительно ученые, но легко впадающие в заблуждение в силу своего воспитания и предрассудков, — а также писатели и журналисты, держащие «нос по ветру» и более занятые прославлением модных тезисов, чем поисками истины, «открыли» республики Средней Азии и «красный ислам».
Чем же объяснить, что после долгих лет пренебрежительного замалчивания страсть к советскому Востоку так вот сразу обуяла советологов? Публикуемые на эту тему работы начали в основном появляться в шестидесятые годы. Обратите внимание на отнюдь не случайное и не удивительное совпадение: именно в этот период большинство стран, еще находившихся под колониальным владычеством, добились независимости. Только в Африке менее чем за 10 лет — с 1956 по 1965 год — на бывших французских и английских колониальных территориях было образовано 32 новых государства. Несмотря на последние очаги сопротивления колонизаторов, весь континент, за исключением Южной Африки, очень быстро втягивался в непреодолимый процесс преобразований. Если после окончания второй мировой войны большинство населения планеты еще было связано колониальными узами, то тридцать лет спустя население оставшихся за морями клочков бывших империй составляло уже лишь один процент.
