Красная ворона - [32]

— Никакого рабства. Гаадри вернулась в свой мир, о котором так увлекательно здесь танцевала. Ей хорошо. Кстати, ты поняла, отчего у нее столь кислое и подозрительное выражение на лице?

— Сперва я думала, что ты просто перенес на холст выражение лица Анжелки, усилив его и заострив. Теперь поняла, что для существ, питающихся водой и солнечными лучами, наш мир должен представляться на редкость неприглядным, а то и отвратительным.

— Да, именно так.

— Но тогда непонятно, какая связь между миной Анжелки и их миром?

— Ты путаешь причину и следствие. Для выпускницы Оксфорда это непростительно.

— Не понимаю…

— Замнем! — перебил он, видимо, не желая утруждать себя объяснениями. — А относительно моего эго — уразумей, пожалуйста, раз и навсегда: у творца должно быть не просто эго, но эго огромное, выпуклое и сияющее. Поскольку творит он из самого себя.

— А как же страшный грех гордыни?

— Это не ко мне. Это к честолюбивым бездарностям и дутым величинам, имя которым легион.

Требовалось срочно сменить тему: разговоры о его исключительности изрядно поднадоели мне еще в былые времена.

— Ты, кажется, обещал выделить полчаса на выслушивание моих рассказов о скучной английской жизни?

— Я и сам могу рассказать, чем ты занималась в Англии. И займет это в пять раз меньше времени, — Рин прикрыл веки и построил значительную мину, словно жрец при дельфийской сивилле. — Ты приехала в славное королевство Великобританию, чтобы изучать англоязычную литературу. И, что парадоксально, действительно принялась изучать. Сначала было тяжеловато, затем втянулась. С девочками не дружила, с соседкой по комнате все общение свелось к бытовым темам. С мальчиками не встречалась, скорей избегала, даже умненьких, вроде тебя, и непопулярных. Ни в чем компрометирующем замечена не была.

— Ну, чтобы выложить это, особых даров не нужно. Достаточно немного меня знать — а ты как-никак родной братик.

— А как тебе такое: ты ни разу не посетила ни один театр или концерт по своей воле, но только в русле обязательной учебной программы. Зато все парки, все доступные побережья и клочки неприватизированной природы излазила вдоль и поперек. Из прочитанной в оригинале литературы больше всех тебя впечатлил Шекспир, а за ним — Йейтс и Айрис Мердок. Но выпускную работу ты решила писать по малоизвестным современным поэтам. Однажды, в самом начале учебы тебя вытащили на вечеринку и даже угостили "экстази", но ты все равно не смогла выпустить себя на волю и от души повеселиться и тупо просидела в углу. Больше тебя никуда не звали, да ты и сама не рвалась. Продолжать?..

— Думаю, хватит. Убедил: мне нечем тебя удивить или развлечь. Моя забугорная жизнь в твоем пересказе выглядит на редкость убого и плоско. Разве что "экстази" я бы заменила на травку, а Йейтса на Сильвию Платт. И еще ты кое-что забыл.

— Что именно?

— "Улялюм! Ты забыл Улялюм!"

— А поточнее?

— Английскую жизнь мне сильно скрашивали воспоминания о нашем с тобой детстве. О твоих чудесностях. О твоем мерзком характере и невыносимом самодовольстве.

Рин усмехнулся и ласково дернул меня за мочку уха.

— Рада, что вернулась?

— Не знаю. Еще не определилась с ощущениями. Если честно, зверски хочу спать: устала с дороги. Мысли разбегаются в разные стороны. Завтра с утра подумаю и отвечу на твой вопрос.

— Не стоит напрягаться! По большому счету, мне все равно. Да, еще вот что. Знай: если б ты не была моей сестрой, ни за что не попала бы в круг моего общения.

— Квартет не превратился бы в квинтет? — уточнила я.

— Именно. Диплом Оскфорда, как ты понимаешь, в данном случае не канает. Так что цени наше родство!

И он язвительно подмигнул.

КВАРТЕТ

Как и грозился Рин, знакомства с квартетом долго ожидать не пришлось. Спустя три дня после моего приезда он нарисовался в полном составе, и отныне я лицезрела всех участников ежедневно. Не знаю, как насчет исключительности, но странными все были точно. Настолько, что имеет смысл рассказать о каждом в отдельности.

Ханаан Ли

Она утверждала, что ей двадцать пять, но явно врала: больше. Эта девушка с изысканным ником — она сочинила его как подпись к своим модельным фото — посвятила свою жизнь поклонению красоте и искусству. Объектом искусства являлась собственная персона. Ли была ошеломительно красивой, хотя трудно сказать, что главенствовало: природные данные или умелая работа над образом. Не знаю, каков был исконный цвет волос, но я ее застала с голубовато-платиновой гривой — прямой, как конский хвост, и блестящей. Она доходила до коленных чашечек и на солнце переливалась всеми оттенками бирюзы. Брови Ли сбривала, ресницы, явно накладные, при мигании создавали эффект опахал. Глаза, исключительной прозрачности, тоже отливали в бирюзу — как купола мусульманских храмов. Нос был, пожалуй, слабым местом лица: пластические хирурги перестарались, и неестественная его тонкость — вкупе с синевой волос — навевала ассоциации с чем-то инопланетным. Аэлита? Посланница туманности Андромеды?.. По контуру губ были вживлены крошечные розовато-лиловые стразы из аметиста. Ногти на руках и ногах были огромными, накладными. Ли разрисовывала их очень тонкими кисточками, копируя известные полотна, и часто меняла. К примеру, была неделя импрессионизма и неделя сюрреализма, а порой устраивались "выставки" одного автора: Ван Гога, Матисса, Малевича. Подозреваю, что львиная часть ее времени уходила на это занятие. Одежду Ли придумывала и шила себе сама, и это тоже было ни на что не похожим, стильным и захватывающим дух.