Красная петля - [68]

– Тебя не было. Я не знал, что вы с Сидом были близки.

– Мы были близки.

– Хочешь поговорить?

Он оглядел папки, разложенные по всей кухне. Я собрал их и отнес на письменный стол.

– Что это?

– Так, всякая муть по работе.

– Я не пришел к нему на помощь, Арти. Сид звал меня, а я не пришел.

– Что? – Я слил себе остатки кофе и поставил еще.

– Ничего. Он звонил мне, говорил, что беспокоится, а я не пришел. Не хотел снова в это влезать. Я с ним был давным-давно.

– Вы с ним?…

– Да, но он не хотел, чтобы об этом узнали. В то время почти никто не знал о его ориентации. Он говорил, что слишком стар для меня. Однажды я познакомил его с родителями, так мой отец смотрел на него, как на пожирателя младенцев. Мало того, что сын педик, так еще и спутался со стариком, к тому же черномазым. А семейка у него: господи, это что-то невероятное, они жили в каком-то нереальном мире. Как-то я познакомился с его теткой, так она, кажется, возомнила, что я прислуга Сида, готовлю ему и так далее. Это было дико, будто на другой планете. – Рик уставился в кофейную чашечку. – После этого Сид сдался. Мы расстались. В районе H сентября мы встречались, тогда же все старались держаться вместе. У нас был скоротечный роман, не более. Но мы общались, так или иначе, раз в месяц встречались, обедали.

– Мне действительно жаль.

– Только найди подонка, который убил его, найди ради меня, – попросил Рик. – Мне пора.

– Позвони мне, если что.

– Конечно, – заверил он, и я снова подумал, как грустно, что наши пути разошлись.

Он проследовал к двери, открыл ее и обернулся:

– Я ведь очень любил его, понимаешь.

Теперь я действовал стремительно. Нужно найти весомые улики против Джека. И быстро. При желании он мог затеряться в России на месяцы. Что, если он улетел этой ночью, укатив на такси с Вэл? Когда отбывает последний рейс?

Я принялся обзванивать авиалинии. Зашел в тупик, позвонив даже в «Лот», польскую авиакомпанию, и тут до меня дошло, что Джек мог попросить какого-нибудь приятеля, владельца самолета, «подбросить» его. Он такой. Я обзвонил службы, связанные с частными перелетами. Единственным знакомым «воздушным частником» был Толя. Как-то у нас зашла речь об авиалиниях. Он поглядел на меня сочувственно и молвил: «Неужели ты думаешь, что летаю коммерческими рейсами?» Но Толя не будет работать извозчиком для Джека.

Я пошвырял кое-какие вещи в сумку и уложил все папки. Не хотелось никому их показывать, ни Толе, ни Рику, ни кому-либо еще, кто наведается в мой дом, а особенно – федералам, которые разглядели мой номер в перехваченном спутниковом сообщении Аль-Кайды.

Сонни сказал, что папки Сида – вздор, но больше ничего у меня не было. Надо просмотреть их еще раз. Может, я слишком ленив или туп? Так или иначе, чтобы обвинить Джека, нужны основания, и я знал, что придется перечитать эти записи, вдумчиво, обстоятельно, страницу за страницей. Подхватив сумку, я сел в машину и поехал домой к Максин, в Бруклин, где никому и в голову не придет меня искать. К тому же я соскучился. По дороге я остановился в Ред-Хуке.

Квартира Джека располагалась в белом доме, бывшей цементной фабрике. Он походил на крошащуюся башню из черствого белого хлеба. Находился в нескольких кварталах от склада Сида, легко доехать, легко дойти. Сейчас Джек – на пути в Россию. Я все еще не знал, какой он избрал маршрут. Я был уверен, что он улетел, но решил попытать счастья.

Я позвонил по домофону. Никто не ответил. Я слонялся у крыльца, пока не появилась симпатичная женщина лет пятидесяти, с коробкой кофе. На ней были шерстяные рейтузы и красный топ. Отличная фигура. В длинных черных волосах поблескивало нечто похожее на клей.

– Да, да, конечно, я знаю Джека, – ответила она, прислонившись к парадной двери, и поведала, что вчера вечером разговаривала с ним.

– Он был с девушкой?

– Нет, – ответила она. – Без девушки.

Ночью он вышел с чемоданом. Поздно. Не помнит, в котором часу. Он позвонил к ней в дверь, как делал всегда, уезжая из города, знал, что она всегда на ногах, да и в любом случае не стеснялся кого-либо разбудить. Сообщил, что улетает в Россию. Попросил забирать его почту. Дал понять, что у него важное дело, что он собирается сделать репортаж о Беслане, о той школе, о погибших детях, и так далее, и тому подобное. Обычный треп Джека, пускающего пыль в глаза.

– Обычный?

– Ну да, – сказала она. – Обычный.

– Вы уверены?

– Джек и неуверенность – вещи несовместимые. Он всегда во всем уверен. Правда, сексуален. Трахается налево и направо, но человек приятный.

– Да?

– Как там говорится? «Жалюзи во все щели трахнет», писал кто-то. Вот таков Джек. Мне ли не знать.

– Вы часто с ним виделись?

– Периодически, – ответила она. – Он приходит и уходит.

Я поблагодарил ее и направился к машине. Обернулся и спросил:

– Вы часто ходите за кофе в такую рань?

– Постоянно. Работа на дому сводит с ума, понимаете?

– А куда вы ходите?

– Тут есть несколько лавочек, работающих с утра, но лучший кофе – в кафетерии на Ван-Брант-стрит. Все там берут.

– И Джек тоже?

– Конечно. Почему нет?

– А на прошлой неделе вы встречали его там?

– Когда именно? Неделя длинная, – сказала она. – Много дней. Во вторник видела его