Красная Казанова - [16]

У противоположного её края маячила, мужиков в тридцать, небольшая толпа, перед которой, с истиннорусским форсом, лихо осадил извозчик. Заквакала гармошка. До слуха донеслось пьяное:

— Эх, яблочко, куда котисьси? В ГУБЧКа попадешь, не воротисьси…

«Свадьба что ли?» — подумал главный по общественному транспорту, глядя как в пролётку набилось человек шесть. Все — толпа, седоки и возница, словно по-команде, вытянув шеи, уставились в ближайший переулок. Несколько минут длилось ожидание, но вот, толпа зашевелилась, загалдела, раздались радостные возгласы. Хлестнув свою саврасую, с вплетёнными в гриву цветными лентами, извозчик помчал, понёсся вдоль рельсов, а из переулка, нагоняя экипаж, вылетел трамвай. И хотя, нельзя не признать — технический прогресс неумолим, только и лошадь «за здорово живёшь» сдаваться не собиралась. Половину пути: и вагон, и праздные гуляки прошли, если так можно выразиться, ноздря в ноздрю. Извозчик ухмылялся всей рожей, его пассажиры улюлюкали, тыча пальцами в юную вагоновожатую, с пылающими щеками и бледной обнажённой грудью. Больше за стеклами ничего и никого видно не было. Кондуктора в салонах, скорее всего, легли на скамьи. Ещё миг и безумная скачка прекратилась. Возница стал рядом с окаменевшим Прохором Филипповичем, получил причитающиеся. Довольные аттракционом бездельники, посмеиваясь вылезли.

— Присоединяйся, гражданин-хороший, — извозчик махнул кнутовищем на ту сторону площади, где, к не уменьшавшейся очереди, уже подкатил другой «гужеед». — Всего пятиалтынный, а удовольствие, что твоя фильма.

— «Фильма»! — завопил ГПОТ, бешено сжав кулаки, ему не хватало воздуха. Опасливо покосившись на «припадочного», мужик «занукал» на, тяжело поводящую боками, лошадёнку, поворотив от греха оглобли, а главный по общественному транспорту кинулся к островерхому киоску «Соки и воды», хрипя как астматик, — Пожа… Пожалуйста…

Наблюдавшая сцену, испуганная продавщица поставила перед ним сразу два стакана сельтерской «Степан Разин». Прохор Филиппович выпил залпом оба, даже не почувствовав вкуса, и лишь понемногу собравшись с мыслями, опять, как во время инспекции с Селедкиным, подивился отсутствию милиции. Вообще, создавалось впечатление, будто те — кому следует и понятия ни имели о творящимся у них непосредственно под носом. ГПОТ и сам много бы дал, чтобы оказаться где-нибудь подальше, ничего не видеть, не слышать, но уйти было нельзя. Находясь в двух десятках шагов от института (расстоянии, не позволявшим очкарику сразу разглядеть его через свои стёклышки и улизнуть), Прохор Филиппович пристроился к круглой тумбе с наклеенной афишей.

— Кукла с миллионами. Межрабпом-фильм. В ролях: Ада Войцик… — только и успел прочесть главный по общественному транспорту и тут из ворот показался Кульков. По-учёному заложа руки за спину и нелепо выбрасывая носки, инженер шёл к киоску.

«Точно блоха, — вспомнил ГПОТ характеристику истопника. — Ишь, марширует, «академик». Ну, погоди! Ты у меня женишься! Сам, лично в ЗАГС сволоку». Всё также скрытый тумбой, главный по общественному транспорту осторожно, на цыпочках забежал изобретателю в тыл и, поборов сильное желание поддать коленом, сграбастал очкарика за шиворот. Что делать дальше он не знал, поэтому, зло сопя, предоставил Кулькову выпутываться из сложного положения самому.

— Про-прохор Филиппович, здрасьте… — интеллигент явно струсил. — А, я-я не виноват…

— Да, ты не причём!

— Нет, конечно, глупо отрицать своё участие. Только… — инженер хотел что-то объяснить, но ГПОТ уже и вправду вышел из себя, чуть не вытряхнув изобретателя из куртки.

— Ах, ты бездельник!

— Если позволите, Прохор Филиппович, мне понятно ваше справедливое негодование, но я не бездельник. Я старался…

— А знаешь, заметно.

— Это был эксперимент…

— Ах, эксперимент!

— Гриндель Матьюз…

— Ну ты, экспериментатор, легче словами!

— Гриндель Матьюз, английский исследователь. Его «лучи смерти» уничтожают на расстоянии биологические единицы, на лету останавливают аэропланы, и долг советских ученых дать капиталистам достойный ответ. Я-я с субботы, с субботы из лаборатории не вылезал!

— И только поэтому? Личного ничего?

— Как вы могли подумать! Исключительно научная целесообразность, уверяю вас. И ведь всё получается, всё! Пустите, пожалуйста…

Главный по общественному транспорту смягчился, разжал пальцы — вдруг действительно парень закрутился на работе, женщины вечно сделают из мухи слона. Тощий «жених» одёрнул китель, заправил выбившуюся рубашонку в узенькие «джимми» и добавил уже более официально:

— Сами понимаете, товарищ Куропатка, что такое доверие страны.

— Я понимаю! Не сегодня-завтра вся страна голяком в трамваях поедет, а мне, вместо того, чтобы делом заниматься, тебя искать приходиться!

— Трамваи не моя инициатива, Прохор Филиппович, — снова запищал Кульков, отступая назад. — Вынести опыт с раздеванием, так сказать, за пределы института, на площадь, решили наверху.

ГПОТ опешил, такого оборота он не ожидал.

— Ты хочешь сказать…

— Собственно, говорить я не имею права. Но раз вам всё равно известно…

— Знаем кое-что, — ответил Прохор Филиппович уклончиво. — А ты не стесняйся, мы ж считай родственники.