Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха - [64]

Озадаченное министерство связалось с советским представительством, разместившимся в бывшем посольстве Эстонии. Подполковник Новиков заявил, что охотно примет этого майора Красной Армии: в Париже он именно для того, чтобы помогать репатриации советских граждан; что же касается господина из немецкого Сопротивления, то он подумает, что можно для него сделать.

6 июня 1945 года на машине представительства Панвиц и Кент были доставлены в Бурже, где их ждал самолет. Оки вылетели в Москву с двумя чемоданами и портфелем с документами. Новиков оставил у себя только пистолет криминальрата.

Возможностей избежать плена было предостаточно. Не будем трогать швейцарскую границу: она, правда, находилась всего в двух часах ходьбы, но очень хорошо охранялась, перейти ее считалось почти невозможным. Однако совсем близко располагался Тироль, и сквозь его густые леса, бесчисленные лощины было очень легко уйти. Все спасавшиеся бегством нацисты проходили здесь, добирались до Италии и Генуи, откуда открывался путь в Южнуй Америку. В то время как Панвиц сидел в своем шале, десятки его коллег, задыхаясь, поднимались за проводниками по горным тропам.

Он не знал этого? Криминальрат, шеф зондеркоманды не знал этой важной детали? Допустим. Но весной 1945 года по территории Германии, подобно урагану, двигались бесчисленные орды людей. Насильно угнанные сюда — рабочие, отбывавшие трудовую повинность, заключенные всех национальностей — возвращались на родину; семьи, скрывавшиеся от бомбежек в сельской местности, снова шли в город; сотни тысяч беженцев из восточных регионов спасались от Красной Армии; дороги были забиты судетскими немцами (около миллиона человек), уносившими ноги от чешского возмездия; вермахт преобразился в длинные колонны пленных…

С продвижением, хотя и не очень стремительным, союзников все вокруг смешалось — такого хаоса Европа, наверное, не знала со времен великих нашествий…

У Панвица были фальшивые документы, деньги, внешне он ничем не выделялся. Но он не трогается с места, не окунается в водоворот, в котором мог бы затеряться. Ждет в шале, пока за ним придут.

Для Кента все еще проще: он — русский. Союзник. Стоит ему спуститься в Блуденц — всего в каких-нибудь трехстах метрах от шале, — и он становится либо военнопленным, сбежавшим из лагеря, либо депортированным, обретшим свободу; французы примут его с распростертыми объятиями. Они, конечно, попытаются переправить его на родину, но особенно усердствовать не станут, как стали бы делать это для майора Красной Армии, офицера секретной службы. Простому русскому рабочему, угнанному на работу в Германию, или второразрядному военнослужащему, бежавшему из плена, пришлось бы несколько месяцев ждать возвращения на родину — за это время представилась бы тысяча разных возможностей распорядиться своей судьбой.

Во всяком случае, каким бы неопределенным ни выглядело будущее, в тот момент по логике вещей он должен был бы стремиться к одному: не допустить, чтобы его арестовали вместе с эсэсовцами. Кенту следовало бы как можно скорее покинуть шале, бросив на произвол судьбы его «прокаженных» обитателей, уйти от них как можно дальше. Но нет. Он не трогается с места. Так же, как Панвиц, он ждет, когда за ним придут.

Учтем это.

За ними приходят. К счастью, они попали в руки западных союзников. Обыкновеннейший солдат вермахта, виновный только в том, что шесть лет провоевал на фронте, на коленях пересек бы всю страну, лишь бы не попасть к русским и стать пленником европейцев. Только не Панвиц. Он, наоборот, изо всех сил гребет в сторону России. Ибо с того момента, как Кент сообщил французскому лейтенанту о том, что он русский офицер, ясно, конечно же, что пунктом их следования станет Москва. Криммнальрат гестапо, гаупштурмфюрер СС держит курс на Восток — это уже странно. Руководитель Большой игры, в течение двух лет с необычайным рвением дезинформировавший Центр, рвется к тем, кого дурачил, это просто поразительно. По роду своей деятельности Панвицу лучше, чем кому бы то ни было, известно о напряженности, существующей между союзниками, немцы были даже склонны чрезмерно преувеличивать их разногласия. И он должен был понимать, что союзники не будут очень задеты, узнав, что он водил за нос русских, а может быть, их секретные службы даже проявят тайный интерес к этому делу. Но вместо того, чтобы обеспечить себе покой в их надежных объятьях, он сам бросается в лапы своего злейшего врага — Директора.

Что же касается Кента, то с ним и того хуже: он идет на эшафот. На пути из Блуденца в Линдау и из Линдау в Париж он десять раз мог бы бежать: ведь их везли не под конвоем, а просто сопровождали. Шаг в сторону — и он бы исчез. Но Кент продолжает идти прямо вперед, навстречу смерти.

Необъяснимо? Но не будем спешить…

Поезда порой опаздывают…

С 8 мая 1945 года расследование деятельности «Красной капеллы» пошло по второму кругу. Немецкая контрразведка нанесла организации ряд тяжелых, но беспорядочных ударов. Английские, американские, французские, бельгийские, голландские секретные службы приняли эстафету. Используя в своей работе более широкий арсенал средств, они проявляли терпение и последовательность; в отличие от немцев, времени у них было достаточно. Прежде всего — конечно, в целях безопасности, — они решили взять на учет оставшихся в живых членов «Красной капеллы» и узнать, не возобновили ли те свою разведывательную деятельность. Вот почему за бельгийцами из «Симекско», французами из «Симекс», Клодом Спааком, Жоржи де Винтер и всеми другими было установлено наблюдение.