«Красная капелла». Советская разведка против абвера и гестапо - [54]

Практически это означало лишь предупреждение, но не отказ от услуг Лицеиста. Работа с ним была продолжена. Лицеист как бы нехотя принял от Кобулова 100 марок и выдал расписку. Но уже в следующем месяце он выразил недовольство по поводу выданных ему 300 марок, заметив, что в редакции за менее рискованную работу он получал 900 марок. В декабре за информацию, полученную от неизвестного офицера, Кобулов заплатил агенту 500 марок. Получив месячное содержание в сумме 500 марок, Берлинкс твердо заявил, что это слишком мало и он не может на такие деньги содержать жену и ребенка. В начале 1941 года Лицеист поставил перед Кобуловым вопрос о регулярном ежемесячном вознаграждении в 1000 марок — сумма очень высокая по тем временам. На письме Кобулова о том, что Лицеист требует за сотрудничество выплаты вознаграждения уже в тысячу, заместитель начальника Первого управления П.А. Судоплатов написал резолюцию: «Торговаться не надо. Следует прибавить, но в зависимости от расширения информационных возможностей источника».

Как же в НКГБ оценивали информационный товар, за который Судоплатов рекомендовал платить не скупясь? Вот какое мнение на этот счет высказало информационное подразделение разведки.

«Берлин

Совершенно секретно

Захару

Вы просили сообщить оценку сведений Лицеиста. Из имеющихся у вас агентов Лицеист дает, несомненно, наиболее ценную общественно-политическую информацию. Однако наряду с ценными сообщениями его информация содержит много неточностей, противоречий и сомнительных данных, а также изобилует общими местами. Это объясняется тем, что Лицеист является журналистом и черпает свою информацию у лиц, предназначенных германским государственным аппаратом для подпитывания прессы...

Об этом мы вам пишем не для того, чтобы охаять источник, а для того, чтобы отвести ему в нашей сети должное место и понять перспективы правильного его использования... Надо отдать себе отчет в том, что это еще далеко не то, что нам нужно».

Точка зрения руководства разведки на Лицеиста существенно разошлась с мнением разведчиков-аналитиков. С их доводами просто не посчитались. А зря! Более того, в архивном деле имеется краткая справка на Лицеиста, выдержанная в исключительно благожелательном тоне. Она заканчивается выводом:

«Лицеиста необходимо воспитывать, и в итоге из него может получиться ценный агент.

Апрель 1941 года.

Судоплатов».

Невольно возникает вопрос: как Судоплатов, считавшийся профессионалом, сделал такой, мягко говоря, необъективный вывод? Впрочем, если подумать, в такой оценке нет ничего удивительного. Один из тогдашних руководителей разведки покривил душой. Ведь Судоплатову было известно, что завербовал Лицеиста Амаяк Кобулов, выдвиженец Берии. Старший брат Кобулова, Богдан, работал заместителем у того же Берии. Стоило ли Судоплатову перед лицом столь могущественного триумвирата оспаривать ценность агента, завербованного Кобуловым-младшим? А дезинформация? Кто был способен тогда ее правильно оценить? Да и в способностях ли дело, когда руководители разведки знали, какие сведения придутся по душе хозяину Кремля.

Дезинформация Лицеиста, как сорняк, заглушала достоверные сведения. Подставка гестаповцами этого агента позволяла гитлеровцам установить круг интересов советской разведки, о чем свидетельствует трофейный документ из Главного управления имперской безопасности, доложенный Гитлеру. Куратор Берлинкса штандартенфюрер СС Ликус в секретном письме от 30 декабря 1940 года докладывал:

«Сегодня, в 19.30 вечера, советник посольства Кобулов вызвал к себе доверенное лицо[33], работающее с посольством Советской России, и поставил перед ним следующие важные и неотложные задачи:

1) Г-н Сталин запросил у советского посольства в Берлине дословный текст речи, с которой офицер выступил перед несколькими тысячами кандидатов в офицеры вермахта 18 декабря. Данная речь в немецкой печати опубликована не была. Мероприятие состоялось 18 декабря в берлинском Дворце спорта, на котором Гитлер обратился к пяти тысячам будущих офицеров сухопутных войск и авиации, а также юнкерам отрядов СС. Мероприятие было закрыто для общественности. Как отметил Кобулов, предполагается, что выступление имеет антисоветскую направленность, на что указывают дошедшие до Кремля отдельные положения и выражения. Г-н Сталин выразил желание ознакомиться с дословным текстом вышеуказанной речи с тем, чтобы лично определить ее характер. Поэтому доверенное лицо, работающее с ГПУ, должно каким-либо образом достать вышеупомянутый текст.

2) Доверенное лицо должно установить, в каких кругах вращается некая актриса баронесса Эйк, проживающая на набережной Курфюрстендамм, 46 или 47.

3) Советское посольство хотело бы через упомянутое лицо узнать, какой отклик нашла последняя речь Рузвельта в немецких ведомствах, особенно в министерстве иностранных дел».

Гитлер, ознакомившись с докладной запиской Ликуса, выразил желание, чтобы подобные сообщения из советского посольства постоянно фиксировались и докладывались ему.

Относительно просьбы Кобулова, касавшейся откликов на выступление Рузвельта, Риббентроп, самодовольно усмехнувшись, заметил: «Мы можем «информировать» наше доверенное лицо, как хотим».