«Красная капелла». Советская разведка против абвера и гестапо - [41]

Другой блок был связан с хозяйственными вопросами: экономическим положением Германии, ее обеспеченностью продовольствием и стратегическим сырьем, источниками их пополнения, использованием ресурсов в оккупированных европейских и других странах в военных целях. Здесь же содержалось указание на то, чтобы раскрыть «экономические планы и расчеты Германии в отношении средств ведения войны, ее затяжки и расширения».

Важное место занял блок о советско-германских экономических отношениях, сформулированный так: «Расчеты на ресурсы СССР в хозяйственных планах ведения войны Германией. Конкретные планы немцев в части хозяйственных отношений с СССР. Отношение Германии к выполнению ее хозяйственных обязательств перед Советским Союзом, лазейки и ухищрения для оттяжки выполнения договорных обязательств и соглашений».

Ряд вопросов касался оперативно-разведывательной деятельности резидентуры, в том числе совершенствования конспиративного контакта с Корсиканцем. Поддержание деловых отношений с источником возлагалось на Короткова.

Развитию отношений с Корсиканцем в разведке придавали большое значение.

Заместитель начальника разведки, просматривая проект плана, задавал Короткову уточняющие вопросы и по договоренности с ним вносил некоторые дополнения и поправки. Доработанный план поддержал начальник разведки П.М. Фитин. Его заместитель тут же по внутреннему телефону позвонил Берии:

— Товарищ нарком, разведка подготовила перспективный план работы с Корсиканцем. Разрешите доложить? Здесь присутствует замрезидента Коротков.

— Заходи через пятнадцать минут. Коротков не нужен, пусть подождет.

Вскоре заместитель Фитина вернулся и радостно сообщил:

— Нарком одобрил план без единой поправки!

Фитин взял протянутую красную папку, открыл ее.

В левом верхнем углу под резолюцией «Утверждаю» (Л. Берия) подписи не было. Ее заменила размашистая, сделанная красным карандашом пометка: «Нарком одобрил. Судоплатов. 26.XII.40».

Фитин подумал: означает ли это, что Берия был полностью согласен с планом или он не захотел брать на себя формальную ответственность за него? Передал документ Короткову:

— Внимательно прочитай еще раз, Александр Михайлович, запомни и выполняй.

Внизу на последней странице под отпечатанной строкой «Читал, усвоил и принял к исполнению» Коротков четко и крупно расписался: «Степанов. 26.XII.40».

Читая не раз этот внушительный документ, я каждый раз ловил себя на мысли о том, что в нем таилась какая-то недосказанность. При этом всегда невольно останавливался на его четвертом пункте (их всего в плане было десять): «Проверить и, в случае подтверждения, детализировать ранее полученные Корсиканцем сведения о военных планах Гитлера в отношении СССР». Хотя мысль о неизбежности войны с Германией проходила красной нитью через весь план, она носила общий характер и никак не затрагивала ее возможных сроков, тем более в ближайшие месяцы 1941 года.

Располагая сегодня значительно большим объемом информации, мы знаем, что уже на следующий день после приема советского посла Деканозова, нанесшего протокольный визит Гитлеру, он 18 декабря 1940 года подписал директиву, известную как «План Барбаросса» — подготовка и осуществление нападения на СССР. Корсиканец, очевидно, располагал на этот счет сведениями, хотя они по ряду естественных причин не могли быть исчерпывающими. Тем не менее он был одним из первых, кто проник в величайшую тайну фюрера. Почему ее дальнейшее раскрытие не стало первым пунктом плана Корсиканца и отодвинулось даже не на второй, а на четвертый план, достоверно и убедительно ответить никто не сможет, а документы, вместо ответов, порой порождают лишь недоуменные вопросы.

В плане работы с Корсиканцем отсутствовали также какие-либо сроки исполнения поставленных информационных задач. Можно только предположить, что документ был рассчитан на значительный период времени и в зависимости от меняющейся обстановки должен был корректироваться.

В первых числах января 1941 года А.М. Коротков возвратился в Берлин и возобновил конспиративные встречи с источниками. Начался новый, интенсивный, особо важный этап в деятельности разведки, по времени совпавший с реализацией командованием вермахта указания Гитлера о тайной подготовке агрессии против Советского Союза. 7 января под покровом глубокой темноты, когда на улицах Берлина и в окнах домов не было заметно ни единой полоски света — результат строго соблюдаемой светомаскировки — Эрдберг посетил квартиру Корсиканца. В отличие от первого знакомства, эта встреча была проникнута взаимной теплотой. Корсиканец поделился с Эрдбергом последними новостями. Не без удивления разведчик услышал, что число единомышленников антифашиста, которых он ориентирует в нужном направлении, приблизилось к шестидесяти.

— Так недолго провалиться, Арвид. В сферу вашего влияния легко могут проникнуть провокаторы гестапо.

— Я действую достаточно осмотрительно. Многих из членов организации я никогда не видел, да и они ничего не знают обо мне. Я общаюсь с ограниченным числом проверенных и надежных людей, они — с другими, и так по цепочке далее.

Информация, сообщенная Корсиканцем, заставила Эрдберга насторожиться. После одного-двух уточняющих вопросов он понял, что его друг рассказал все, что узнал, а собрал он сведения, по мнению Короткова, очень актуальные. Их срочно следовало передать в Москву.