«Красная капелла». Советская разведка против абвера и гестапо - [23]

28 октября 1934 года он вновь зашел к бывшему приятелю. После нескольких общих фраз Майсснер с непринужденным видом попросил у Такке денег на оплату просроченного векселя и еще 150 марок на возмещение партийных денег, потраченных им на себя. Разведчику показалось, что за этим скрывается что-то большее, чем обычная просьба об одолжении. Такке посчитал, что представился удобный случай и самое время поговорить с эсэсовцем, склонив его к сотрудничеству.

— При мне только сто марок, но я охотно тебе помогу. Впрочем, ты мог бы иметь значительно больше...

чтобы хватило и расплатиться с долгами, и еще что-то отложить. Стоит тебе вспомнить, что ты не всегда был нацистом и мог бы теперь оказать мне услугу, сообщив о том, что делается у тебя на работе. Вряд ли бы это обременило тебя.

Майсснер от предложенных денег не отказался, хотя слегка нахмурился. Его ответ не был полной неожиданностью для Такке, хотя он скорее рассчитывал на утвердительный вариант.

— Эрих, мы, конечно, с тобой друзья... Но должен сказать, что материальное бремя никогда не заставит меня нарушить служебный долг. Пока я придерживаюсь политических взглядов, о которых говорил, твое предложение не подлежит обсуждению. Этот разговор будет сохранен в абсолютной тайне. Ты знаешь, что я умею держать свое слово.

Недвусмысленный отказ эсэсовца означал, по сути, провал вербовки с возможными негативными последствиями для советского разведчика.

В глубине души Такке упрекнул себя за то, что положился только на прежние прокоммунистические убеждения Майсснера, если они у него вообще были, а также личные близкие отношения с ним. Разные, оказывается, бывают коммунисты. Однако дело сделано, и теперь оставалось определить, какие неприятности ждут его, Такке, и резидентуры из-за срыва важной вербовочной акции. Если Майсснер успел превратиться в стопроцентного фашиста, то можно ожидать от него всего.

Суть возникшей дилеммы разведчик доложил в Центр. Руководство внешней разведки, всесторонне проанализировав результаты несостоявшейся вербовки, пришло к выводу, что не все возможности для продолжения разработки Майсснера исчерпаны и что работу с ним следует продолжить.

Руководитель нелегальной резидентуры В.М. Зарубин, ранее извещенный о прибытии разведчика, получил из Москвы следующее указание: «Предложить Такке оставаться на месте. Не отказываться От встречи с Майсснером, оказывая ему материальную помощь, если он будет обращаться за ней. Не показывать вида, что Такке напуган его отказом, чтобы он сам не стал нас шантажировать».

Оценивая сложность возникшей ситуации и важность приобретения источника в аппарате СС, Центр решил подключить легальную резидентуру внешней разведки в Берлине, возглавляемую резидентом Борисом Гордоном, он же Густав, к дальнейшей разработке эсэсовца. Руководство разведки информировало его о положении с Майсснером и высказало мнение, что обстановка не настолько драматична, чтобы предаваться панике, бежать из страны и прекращать перспективную, по мнению руководства, разработку. «Учреждение Майсснера, — отмечалось в телеграмме, — предоставляет для нас исключительный интерес. Нам, конечно, не следует отказываться от возможности проникнуть туда через него. Ждем от вас установку на Майсснера».

Москва, несомненно, учитывала, что легальная разидентура располагала группой агентов-установщиков, которые могли конспиративно собрать необходимые сведения на указанное лицо.

Новое задание Центра было не из легких. Густав поручил одному из сотрудников резидентуры срочно встретиться с агентом Юнкером, занимавшимся установками и имевшим в своем распоряжении профессиональных сыщиков из числа уволенных в отставку работников полиции. Установка на Майсснера была выполнена качественно и в срок. Она подтвердила ранее известные о нем сведения. Следовательно, Майсснер был честен с Такке и не действовал в ущерб его интересам.

Центр предложил Такке перебраться из гостиницы на частную квартиру и сообщить об этом Майсснеру, подчеркнув, что он решил пожить в Германии более продолжительное время, чем предполагал первоначально. Делалось это с целью убедить сотрудника СС в том, что его «друг» нисколько не смущен происшедшим разговором и последовавшим за ним отказом и готов, как и прежде, продолжать встречи.

Рождественские каникулы семьи Такке и Майсснера провели вместе, в Магдебурге — недалеко от Берлина, на живописных берегах Эльбы. Такке не поскупился на рождественские подарки, и фрау Майсснер была от них в восторге. «Мы должны чаще встречаться семьями, как в прежние времена», — заявила она за столом, обращаясь к мужу и Эриху Такке. Советский разведчик постарался, чтобы праздничный стол был полон блюд и не было недостатка в винах. Сытый и захмелевший Майсснер попросил Такке, чтобы он нагнулся к нему, так как сейчас услышит нечто важное. По его словам, он не просто обслуживает министерство авиации, а служит в разведке Геринга, в секции «Юг — Восток», которая занимается вопросами СССР, Польши и Румынии, — «Исследовательское ведомство», или учреждение по расшифровке перехваченных телефонных и радиоразговоров в системе ВВС. Вначале оно было организовано с целью прослушивания только министерства авиации. Но скоро по указанию Геринга ведомство стало заниматься прослушиванием всего Берлина. О полученных сведениях, заслуживающих особого внимания, Геринг докладывал Гитлеру. Часть добытого компромата на нацистскую верхушку прятал в личном сейфе «на черный день», с целью возможного шантажа своих соперников. Со временем Геринг завел, судя по словам Майсснера, вполне самостоятельную, крупномасштабную разведывательную службу.