Красная гора: Рассказы - [80]
Я сама удивляюсь, почему эта мысль пришла мне в голову, ведь незнакомка была совершенно непохожа на меня: худая, с нервным изможденным лицом — полная противоположность мне, круглолицей и упитанной.
— Простите, вы Рая? — обратилась я к ней.
— Да, — из-под мальчишеской кепки строго и холодно блеснули чуть подведенные серые глаза.
— Я Наташа. Это вы звонили мне по поводу моих рассказов?
— Да, — глаза ее округлились.
— Вам не кажется, что мы чем-то похожи?
— Я словно в зеркало гляжу, — прошептала она, слово в слово повторяя мою мысль. Лицо ее совсем утонуло в тени, и только глаза, как два огонька, освещали пространство.
Я так испугалась, что, кажется, даже не попрощалась с ней. Быстро взлетев на пятый этаж, я вошла к Аркадию.
— Она только что была у меня. — задохнулся Аркадий. — Но я выгнал ее, — закружил он по комнате, — понимаешь, выгнал! Я сказал, что ко мне должна прийти женщина. Как хорошо, что вы не встретились!
— Мы встретились! — возразила я. — И я узнала ее. Думаю, она меня узнала тоже.
— Как это? — растерялся Аркадии.
— И все же, — пристально глядя на него, продолжила я, — по твоим рассказам я представляла ее иной.
— Представляла? — взорвался Аркадий. — Ты даже представить себе не можешь, какой она была! Как могла ты узнать ее? Пойми, нет ее больше, — кровь бросилась ему в лицо. — Это не она теперь, не она!
С той поры у нас с Аркадием что-то разладилось. Я звонила ему, но он упорно отказывался от свиданий.
Мы столкнулись у гастронома на Пушкинской за два месяца до моего отъезда в Америку. Зябко кутаясь в тяжелый меховой полушубок, он шел так осторожно, так медленно, что казался то ли канатоходцем, то ли слепым. А, может, он и вправду ослеп в белом, слепящем глаза пространстве.
— Я соскучилась! — робко приблизилась я к нему. — А ты?
— Сколько можно задавать один и тот же вопрос! — отпрянул Аркадий. Сгорбленная тень его метнулась вслед за ним.
— Я уезжаю, навсегда уезжаю, — едва сдержала я слезы и прибавила: — Я хотела бы видеться с тобой. Так мало времени осталось!
— Да, времени осталось мало, — согласился Аркадий. Снежинки, стремительно тая, кувыркались и запутывались в его бровях. — Времени осталось мало, — повторил он. — Вот один мой приятель жил, жил и вдруг умер.
— Я не об этом, — удивилась я.
— А я об этом, — помрачнел Аркадий. «Наверное, он тяжело заболел», — сжалось у меня сердце, и я протянула руку погладить его по щеке.
— Брось! — дернулся Аркадий.
Я повернулась и ушла, не прощаясь и не оглядываясь. Потом целый год я пыталась впасть в беспамятство, и это беспамятство называлось Америкой. Я перепробовала множество занятий, напрочь перестала писать и научилась, как легкую вуаль, набрасывать на лицо обаятельную и открытую улыбку. Но в один прекрасный день я поняла, что от себя даже в Америку не убежишь, и взяла билет в обратную сторону. Потом я снова шла по знакомым улицам.
Ветер раскачивал верхушки деревьев, и в наполненной шорохами тишине явственно и внятно раздавался сухой треск падающих листьев. Где-то жгли костры, и я жадно вдыхала горьковатый воздух с привкусом прелых листьев, дыма и наступающих холодов.
— Ты надолго к нам? — раздался голос.
Я оглянулась. Передо мной в потертой ветровке, из-под которой выглядывал длинный сиреневый свитер, стояла Лара, сестра Аркадия.
— Ты надолго к нам?
— Навсегда.
— Не может быть! — не поверила она. — Оттуда не возвращаются.
— Но я же перед вами!
Этот аргумент почему-то убедил ее.
— А знаешь, что произошло с Аркадием? — спросила она.
— Нет, — почувствовала я укол в сердце.
— Ну, во-первых, он женился.
Я снова почувствовала укол.
— Во-вторых, эмигрировал.
— Куда?
— Это все его жена, — зло сплюнула Лара. — Она уговорила его ехать в Германию. Просто ей нужен был еврей для выезда.
— Ну и как же все у них сложилось?
— Как? — насмешливо переспросила Лара. — Им, разумеется, дали одну квартиру на двоих, и она поспешила избавиться от него и заявила, что он чокнулся.
— И ей поверили? — перехватило у меня дыхание.
— Он не стал ждать, пока они явятся за ним. — Лара вытащила из сумки сигарету и, глубоко затянувшись, пустила кольца дыма мне в лицо. — Они там разыскивают его и найти не могут.
Придя домой, я никак не могла успокоиться и в конце концов позвонила Еве, младшей сестре Аркадия.
— Ева, — осторожно начала я. — Я хотела бы узнать подробности об Аркадии. Говорят, он эмигрировал?
— …и сошел с ума, — прошептала Ева.
— Как это? — вскрикнула я. — Откуда такие сведения?
— От его жены.
— Что же она говорит?
— Он будил ее среди ночи и просил: «Давай полетаем!», и все норовил спрыгнуть с балкона и в конце концов выпрыгнул оттуда, когда она вызвала врачей… Слава богу, это был второй этаж, и он не разбился, просто сбежал в неизвестном направлении.
Ева продолжала что-то рассказывать, но я уже не слышала ее. Я видела отливающие медью, чуть раскосые глаза Аркадия, и рука моя поднималась погладить его по щеке и так и зависала в воздухе.
— Они то сходились, то расходились, — как сквозь воду, донеслось до меня, — и лишь перед самым отъездом оформили отношения. Она тоже была с приветом, но с тех пор, как ей удалили опухоль мозга, стала вполне нормальной женщиной. Единственное, что в ней ненормального, — любовь к Аркадию.
Каждый, кто любит собак, будет удивлён и очарован необычной философией собачника, который рассмотрел в верном звере не только друга и защитника, но и спасителя! Не спешите отрицать столь необычный ракурс, вникните в повествование, и возможно в своём четвероногом товарище вы увидите черты, ранее незамеченные, но чрезвычайно значимые для понимания поведения собаки.
«Живая тайга» — сборник сказок, написанных по мотивам сказаний аборигенных народов. Бесхитростные, иногда наивные повествования увлекают читателя в глубины первозданной тайги и первобытных отношений с её обитателями. Действия героев, среди которых не только люди, но и природные объекты, основаны на невозможном в современном мире равноправии всего живого и удивляют трогательной справедливостью. Однако за внешней простотой скрываются глубокие смыслы древней мудрости.
Есть люди, которые не верят на слово, им обязательно нужно потрогать загадку руками. Краевед Юрий Крошин из таких, и неудивительно, что он попадает в критические ситуации, когда пытается выведать то, о чём знать нельзя. Для народа, исповедующего Законы Тайги, «табу» означает не просто запрет что-либо делать. Нарушивший табу, нарушает священное равновесие между противоборствующими силами нашего мира. За такой грех полагается неминуемое наказание, и оно настигает преступника здесь и сейчас.
Мы до сих пор не знаем и малой доли того, какими помыслами жили наши первобытные предки. Герою этой книги удалось не только заглянуть в своё прошлое, но и принять в нём участие. Это кардинально повлияло на его судьбу и изменило мировоззрение, привело к поискам личных смыслов и способов решения экологических проблем. Книга наполнена глубокими философско-психологическими рассуждениями, которые, однако, не перегружают чтение захватывающего авантюрно-приключенческого повествования.
Р2 П-58 Попов Валерий Георгиевич Южнее, чем прежде. Повести, рассказы. Л. о. изд-ва «Советский писатель», 1969, 204 стр. «Южнее, чем прежде» — первая книга молодого ленинградского прозаика. В рассказах В. Попова перед читателем проходит целая галерея наших современников. Юмор, неистощимая фантазия, бьющая через край творческая энергия — таковы те качества, которые делают жизнь героев В. Попова наполненной и содержательной. Писатель много ездил по стране, в его произведениях привлекают свежее восприятие природы, неожиданные встречи с интересными людьми, с незнакомыми прежде явлениями жизни. .