Красная Армия - [16]

И особенно полюбил работать под началом Малинского. Блестящие оперативные концепции и постоянно меняющиеся обстоятельства Малинский усваивал, казалось, без малейших усилий. Чибисов никогда не видел, чтобы кто-то мог сравниться с ним в быстроте и тщательности понимания общей ситуации и истинных причин происходящего. Эти двое, казалось, были обречены работать вместе. Малинский, исполненный стратегических идей и Чибисов, как никто другой, способный преобразовать стратегию в приказы, графики и прочие горы документов, которые приводили армии в движение и обеспечивали выполнение поставленной задачи. В конце концов, война в Афганистане отправила все планы по Ирану в долгий ящик, возможно, навсегда. Но Чибисов остался с Малинским, получив генеральскую должность начальника штаба округа, на этот раз Приволжского. Чибисов стал самым молодым начальником штаба округа, и знал, что зависть к его карьере создает Малинскому серьезные проблемы. Но с тех пор они постоянно работали вместе, и Чибисов сожалел только о том, что он не был человеком, способным прямо высказать Малинскому, насколько глубоко он ему благодарен.

Дыхание, наконец, нормализовалось, и Чибисов повернулся к входу в бункер. Было не так много времени, чтобы растрачивать его без толку. Трименко, командир второй гвардейской танковой армии, почти закончил просмотр фильма, и Чибисов не хотел задерживать его больше, чем нужно. Он не сомневался, что Трименко, которого не интересовало ничего, что выходило за рамки стоящих перед ним задач, будет сердиться, торопиться и скептически относиться к пустой трате времени.

Запись еще шла, когда Чибисов вошел в темный зал. Он стоял, привыкая к темноте, наблюдая красочную хронику разрушений, которая была снята и в дождливые и в ясные дни, чтобы соответствовать любому истинному варианту. Затем он направился к пустому креслу между генерал-полковником Трименко и генерал-майором Дудоровым. Саморуков, заместитель командующего фронтом по ВДВ и спецназу, сидел с другой стороны от Трименко. Полковник Штейн, выступая в качестве конферансье, стоял рядом с экраном телевизора.

Чибисов видел эту запись и раньше, но она по-прежнему казалась ему замечательной. Фильм демонстрировал уничтожение западногерманского города, еще не затронутого еще не начавшейся войной. Штейн был направлен на Первый Западный фронт прямо из специального отдела военной пропаганды при генеральном штабе в Москве. Когда Чибисов смотрел запись, он говорил, что современная война именно так и выглядит, и ему иногда действительно так казалось. Фильм был сделан превосходно, никогда не казался ни слишком натянутым, ни слишком честным. Зритель всегда ощущал, что оператор помнил о том, что сам был смертен. Чибисов не понимал немецкий голос комментатора за кадром, но смысл ему объяснили, когда вчера они с Малинским впервые посмотрели этот фильм. Только тогда определенные директивы обрели смысл, и Малинский был сильно возмущен тем, что они не были поставлены в известность заранее. И эта операция его искренне беспокоила. Она никак не укладывалась в характер старомодного, галантного Малинского. Офицеры штаба за глаза прозвали его «граф», наполовину в шутку, наполовину с уважением. Когда Чибисов был моложе, он запрещал употребление кличек даже в шутку. Но потом он понял, что это прозвище вполне верно. Не потому, что Малинский происходил из дворянского рода, что он полностью игнорировал. Просто в самом его характере было что-то аристократическое.

Малинский с удовольствием согласился на предложение Чибисова взять на себя вопрос с полковником Штейном, освобождая командующего фронтом для исполнения его непосредственных обязанностей. Чибисов считал это единственным практичным решением. Хотя лично он сомневался в эффективности запланированных фильмов и радиопередач. Позиция пропаганды строилась на том, чтобы убедить население ФРГ в том, что только их сопротивление вызывает разрушение их домов, и, кроме того, что союзники по НАТО намерились вести войну на уничтожение — за счет их страны. Чибисов сомневался, что такой подход был бы эффективен, будучи направлен на русских, но как отреагируют люди Западной Европы, было для него загадкой.

Полковник Штейн прокомментировал некоторые ключевые моменты, и фильм достиг своей кульминации. Затем экран внезапно потух, и Штейн отошел, чтобы включить свет.

Трименко повернулся к Чибисову. По его озадаченному выражению лица было ясно, что он не понял общий посыл фильма. Чибисов ощущал определенное родство с Трименко, хотя они были людьми, дистанцирующимися друг от друга. Оба были высококлассными специалистами в области разработки и применения автоматизированных систем управления войсками, а также холодными, не допускающими бессмысленных эмоций специалистами. В кадровых вопросах оба были перфекционистами, хотя Трименко был более склонен ломать подчиненным карьеру из-за единственной ошибки.

— По крайней мере — холодно заметил Трименко. — Я понимаю суету по поводу скорейшего занятия Люнебурга. Я никогда не считал, что это имеет смысл с военной точки зрения, и сейчас тоже так не считаю. — Трименко посмотрел на Штейна, едва скрывая отвращение. — Товарищ из генштаба объяснил нам великий смысл этого мероприятия. Но я по-прежнему нахожу эту операцию бессмысленной тратой ресурсов. И, — Трименко посмотрел вниз, на пол, а затем в глаза Чибисову. — Мы не варвары.