Красавица в Эдинбурге - [55]

— Последние несколько минут такая мысль крутилась у меня в голове. Вот почему я видела тебя на вокзале в день приезда. — Ему все это было настолько неприятно, что я отвернулась. И поглядела на часы. — Нам не пора? Не хочу опоздать на поезд.

— Ясное дело, не хочешь. — Он завел двигатель. — Будем надеяться, светофоры проявят к нам благосклонность.

Они все светили нам зеленым светом.

Глава 13

В вагоне кроме меня и двух пожилых женщин, сидящих по разные стороны от прохода, никого больше не было. Они наблюдали за тем, как Чарльз складывает багаж рядом с моим сиденьем, которое находилось рядом с выходом, не прерывая беседы о своих внуках.

Чарльз сошел на платформу. Я собиралась с духом перед самым волнующим моментом моей эдинбургской жизни… нет, пожалуй, всей моей жизни.

— Это не твой брат, Аликс?

Любой предлог был на вес золота. Я бросила сумку и перчатки на сиденье и вышла.

— Где? Я его не ждала.

— Прости, я ошибся. — Он небрежно взглянул на часы. Осталось меньше пяти минут. — Ты видела меня здесь в день своего приезда?

Он впервые заговорил на эту тему с тех пор, как рассказал мне правду. Весь путь до вокзала мы молчали. Я также не замечала окружающий меня Эдинбург, как и в тот раз, когда впервые ехала по улице Принцев. Но была разница. Тогда я не соизволила посмотреть вокруг, а сейчас не решалась.

— Да. Я не видела, как ты встречал Катриону, хотя могла. Рискованная была затея, да?

— Вероятно, — согласился он спокойно.

Его проклятые часы просто гипнотизировали меня.

— Или ты тогда не знал о ее намерении скрывать ваше родство? Она сказала мне, что во всем виновата она. Катриона уже здесь огорошила тебя своими планами? Поэтому она так распсиховалась, когда узнала, что я с тобой встретилась? — Он кивнул. — Ты прислал ей розы на день рождения? Она и тогда разозлилась.

— Я понял. Я… э-э… также понимаю, из неофициальных источников известно, будто тебя можно поздравить. Позволь сделать это.

Тут до меня наконец дошло. Я почувствовала себя обнаженной и обиженной. Во мне взыграло желание нанести ответный удар.

— Какая у тебя оперативная разведка! Скажи, ты, случайно, не исполнял роль тетушки Элспес по совместительству с ролью Большого Брата? — Я зло ухмыльнулась. — Я знаю, что разговаривала с миссис Фергюсон по телефону, но, возможно, мне в очередной раз пускали пыль в глаза.

— Элспес Фергюсон — вдова младшего брата моего отчима. — Он добавил ее адрес. — Мы старались придерживаться правды, даже если не всей.

— А чего должна придерживаться в субботу я? Привилегия быть посвященной в эту тайну распространяется только на меня или теперь уже безопасно всем… нет, слово «насладиться» не к месту… разделить ее?

— Пожалуйста, поступай, как считаешь нужным. Я прошу прощения. Меня не удивляет, что ты так сердишься. Ты не умеешь лицемерить, следовательно, тебе сложнее справляться со своими чувствами, чем большинству людей… и видит бог, большинство бы разозлились. Я тоже. — Он наблюдал за тем, как проводники закрывают двери вагонов, а затем вновь повернулся ко мне. — Мне жаль, что у нас нет больше времени, Аликс. И ты уезжаешь обиженной. Но если тебе надо ехать, лучше сесть в поезд.

Внезапно я остыла.

— Я тоже не хочу, чтобы мы так расстались. Несправедливо винить тебя в том, что для меня сделал бы Басси, попроси я его, даже если бы он счел меня идиоткой. Хотя Катриона не идиотка. Она нас не знала. А после нашего задушевного разговора… О, черт! Робби! Он же по уши влюблен в эту девчонку! Он мог все разболтать за четыре прошедших месяца… а я могла провести их в гипсе, не спаси ты меня от нескольких переломов! — Я улыбалась. — И чего я прицепилась к тебе?

— Аликс, я должен сказать… — начал он поспешно, но затем остановился, словно забыл мысль. — Я должен сказать, — повторил он очень четко, — ты самый великодушный человек из всех, с кем мне выпала честь быть знакомым. Ты не помнишь, чем я тебе обязан?

Я даже думать не решалась о его глазе. Не сейчас.

— Раз уж мы рассыпаемся в любезностях, как насчет четырех фунтов, или сколько там получилось бы, которые ты мне сэкономил?

— И пятнадцать шиллингов. — Судя по улыбке, в его памяти всплыл главный анекдот года. — Прости за то, что так шокировал тебя, разбудив… помнишь?..

— Подозреваю, мой шок и в подметки не годится тому, что испытали ты и бедняжка Катриона. «Ты поцеловала его?» О, небеса! У нее чуть инфаркт не случился. Я прошу прощения.

— Нет нужды извиняться. Поцелуй доставил мне удовольствие, — произнес он добродушно. — Причем такое, что сейчас, когда нам пришло время прощаться, я бы хотел его повторить. Ты позволишь?

Вежливыми — такими мы оставались до конца, и это было сродни аду для меня.

— Почему бы и нет? — Я увеличила ширину своей идиотской улыбки и приготовилась к невинному поцелую в щеку.

Он легко взял меня за плечи и прикоснулся губами к моему лицу. И тут меня словно приливная волна накрыла. Он впился губами в мои губы. И сжал меня в крепких объятиях. Его поцелуй был более страстным, чем все, которые мне довелось испытать. Я была слишком потрясена, слишком зачарована и слишком одурманена ощущениями.

Я почувствовала, как он задрожал, отстраняясь от меня: