Красавица и Чудовище. Заколдованная книга - [9]

— С тобой все в порядке?

Он сидел на полу. Белль опустилась на колени и сняла ведро с его головы. Он на мгновение зажмурился, весь промокший, взъерошенный и взбешенный. Грязная вода стекала с его шкуры. Ни минуты не раздумывая, он вскочил и шумно отряхнулся. Белль была так близко, что ее обдало фонтаном брызг.

— Ах! — только и смогла произнести она, растерянно глядя на слуг.

Они выглядели не лучше. Когсворт фыркал и отплевывался. Плюметт отряхивала свои перышки. Миссис Поттс и Чип морщились, вытирая серые разводы на своих фарфоровых боках, а свечки Люмьера потухли, пустив тонкие струйки дыма.

Чудовище зарычал. Это был низкий, пугающий рык, предвестник новой вспышки гнева. Улыбчивый хозяин, еще пару минут назад как ни в чем не бывало игравший с Чипом и Фру — Фру, исчез, явив разъяренного зверя, отчаянно пытавшегося сохранить чувство собственного достоинства. Слуги ощутили надвигающийся шторм. Люмьер поспешил предотвратить его. Он нацепил сияющую улыбку, соединил пальцы домиком и заявил:

— Мессир, ваша помощь неоценима. Мы под впечатлением. Но спрашивается, не лучше ли вам проводить время за чтением римских стоиков? Или освежить в памяти древнеперсидскую поэзию? Перечитать греческих философов, наконец?

Чудовище зарычал еще громче. Он уже открыл пасть, чтобы рявкнуть на Люмьера и остальных, но в этот момент послышался другой звук, мелодичный, как колокольчик, изредка прерывающийся странным фырканьем. Это была Белль. Она сидела на полу, поджав под себя ноги, положив руки на колени, и умирала со смеху. Чудовище обернулся к ней.

— Прекрати! — гаркнул он. — Сейчас же прекрати смеяться надо мной!

— Я смеюсь не над тобой, — ответила она, опешив от его тона.

— Неужели? — язвительно спросил он. — Но ты точно не смеешься вместе со мной.

— Ты прав, не смеюсь, — покачала головой Белль, и в ее голосе мелькнула нотка раздражения. — Я бы посмеялась с тобой, но не могу — ты же не смеешься.

— Потому что это не смешно, Белль.

— Да брось! Мы все целы и невредимы. Посмотри на меня. Волосы слиплись, платье мокрое и грязное. Остальные тоже выглядят плачевно. А видел бы ты себя, когда катился по полу…

Она снова начала хихикать, но грозный рык Чудовища оборвал ее. Белль была так близко, что ему не удалось спрятать свой взгляд, как обычно. Она заглянула в его глаза, ожидая увидеть злость. Но вместо этого заметила лишь крайнюю беззащитность. «Он думает, что это я со зла, — пришла ей в голову мысль. — Думает, я насмехаюсь над ним». Она вдруг вспомнила, какие разрушения обнаружила в его покоях. Вспомнила про отчаяние, должно быть, овладевавшее им. И эта история о его детстве, рассказанная миссис Поттс. Его раны были еще так глубоки, так свежи.

«Почему тебя это так тревожит? — спросил голос в ее голове. — Разве Чудовище волновался о твоем отце, заперев его в темнице? Или о тебе?» Белль не нашлась, что ответить этому голосу. Она вдруг вспомнила случай с отцом. Однажды, когда она была маленькой, они гуляли по лесу и нашли лису, угодившую лапой в стальной капкан. Отец попытался ее освободить, но бедное животное, обезумевшее от боли, не подпускало его к себе и норовило укусить. Снова и снова он протягивал руку, и каждый раз лиса бросалась на него. «Хватит, папа! — в страхе закричала Белль. — Она тебя укусит!» — «Тише, Белль, не кричи. Лиса просто не может изменить свою природу, но я — то тоже не могу изменить свою». Медленно, терпеливо он подбирался к ней снова и снова, пока наконец измученный зверек не повалился на землю. Тогда он смог раздвинуть капкан и освободить лисью лапу.

«Так почему тебя это беспокоит?» — повторил голос. В ответ Белль полезла в карман и достала чистую тряпку, приготовленную для уборки. Она была сухой — вода, замочившая платье, не достала до кармана. Белль принялась вытирать лицо Чудовища. Ее прикосновение было мягким, однако он вздрогнул, как от удара.

— Что ты делаешь? — спросил он, и в его голосе больше не было злости.

— А как ты думаешь? Вытираю тебе лицо.

— Не нужно. Совсем не обязательно, — запротестовал он. — Больно. Ой, хватит! Шкуру сдерешь. Эй, осторожнее, это мой нос! Ай — ай! Уши, уши!

Белль не обращала внимания на его возгласы.

— Так Лучше? — спросила она, закончив.

— Может быть… отчасти, — скрепя сердце ответил Чудовище. — Только сюртук весь испачкался и сорочка промокла. Мне нужно переодеться… а потом заняться переводом. Я тут работаю над трудами Эпиктета… некогда мне с вами прохлаждаться.

Он поднялся и двинулся к дверям. Немного замешкавшись возле них, он обернулся и окинул долгим взглядом библиотеку. «Он не прочь остаться здесь! — подумала Белль. — Ему приятнее мыть полы с нами, чем сидеть одному в своих комнатах».

— Шапо! — проревел Чудовище. — Живо принеси мне чистую одежду!

Послышался мерный стук, и в дверях показалась вешалка для верхней одежды, прибежавшая на зов.

Увидев, в каком состоянии наряд его хозяина, Шапо драматично прижал две руки — перекладины к тощей груди, а остальные воздел к небу.

— Полно тебе, Шапо, не принимай близко к сердцу, — произнес Чудовище. — Над всеми неприятностями, несчастными случаями и катастрофами надо просто посмеяться. — И он демонстративно посмотрел на Белль. — По крайней мере, так мне сказали.