Красавчик - [9]

— А в прошлое лето ты как же?

Лукавая улыбка скользнула по губам Митьки.

— В прошлое? Да просто стырил… Сушат дачники на заборах разные рубахи ну, я и взял себе одну.

Из скромности Митька умолчал о том, что «стырил» он не одну, а несколько рубах. Не рассказал так же и о том, что лишние рубахи были проданы владельцу постоялого двора возле станции.

Красавчик ничего не ответил. Только в глазах его скользнуло, опасение. Митька заметил это и раздражение шевельнулось в его душе.

— Тебе-то, понятно, «слабо» станет пойти на это… «Плакальщик» ведь ты… Может, выскулишь у дачников нам по рубахе?

Насмешка больно резанула Красавчика. Он поглядел с укоризной на Митьку.

— Зачем говоришь так? Я ведь… — дрогнули губы, и Красавчик не договорил.

Митьке стало жалко товарища.

— Пошутил я, Миша, — хмуро вымолвил он, — не сердись… А насчет стрельбы это я верно сказал, — продолжал он. — Коли не стырить, так выскулить по рубахе придется. Надо будет к дачникам пойти. Пострелять… Я уж надумал как…

Слова Митьки неприятно подействовали на Красавчика. Точно взял кто-то вдруг его радостную, ликующую душу и погрузил во что-то мрачное и холодное. Он точно сразу перенесся к Крысе, в прежнюю постылую обстановку. Красавчик даже кинул вокруг недоумевающий взор: не пропали ли яркая зелень, теплая ласка майского дня и веселый беспокойный птичий гомон? Стремясь на свободу, он мечтал о другой, неведомой, но счастливой жизни, в которой даже тенью не проскользнет печальное прошлое. Он думал зажить с Митькой совершенно по-новому и, вырвавшись из тюрьмы, ни разу не вспомнил о своем прежнем ремесле. Слова друга камнем легли на душу. Красавчик вздохнул и пригорюнился, как человек, которого безжалостно вырвали из области фантазии и кинули в скучную, серую действительность.

От Митьки не укрылась подавленность приятеля. У отчаянного питомца Крысы — Митьки-Шманалы — была чуткая душа. Он понял друга, хотя и странной показалась ему причина его печали.

— Эх, Красавчик, — почти с досадой вымолвил он, — да ведь один раз пойдем только! Потом уж не будем стрелять. Так разве, если на табак да на хлеб понадобится… А когда ягоды да грибы пойдут, то ни стрелять, ни шманать не нужно будет — собирать будем и продавать. Чего ты? Да и теперь-то, когда будем ходить, — я буду говорить, а ты только ходи со мной… Тебе-то и дела будет, что ходить со мной да молчать. Понятно, если спросят о чем, то ответишь — я научу тебя как. Понял?

— Понял. Да это все равно, ходить или говорить… Думал я, Митя, что не нужно этого будет… Вот я почему… А уж раз нужно, то пойдем…

— Ну вот и молодец! — оживился Митька. — Ты хороший парень! Не пойти ли нам сегодня за рубахами-то?

Красавчику было безразлично, когда идти. Мечты его все равно потерпели крушение. Его утешало только, что в недалеком будущем все-таки не нужно будет собирать милостыню.

— Мне все равно, — вздохнув проговорил он.

— Ну и ладно. А не искупаться ли нам? — предложил Митька, чтобы развлечь приятеля. — Айда, брат, к ручью.

— Пойдем, — оживился Красавчик.

Вода в ручье оказалась холодная: долго купаться не было возможности. Друзья скоро снова забрались нагишом на площадку. Обоих била дрожь от студеной воды и приятно было подставить горячему солнцу иззябшее тело.

— Брр… — вымолвил Митька. — И холодная же вода! Не иначе, как ключевая.

Он шлепнул по плечу Красавчика:

— Сойдемся, что ли?

Красавчик, смеясь, согласился. Оба сцепились в клубок и с хохотом покатились по поляне. На белом теле Красавчика смугло выделялись упругие члены Митьки, шутя перебрасывавшего и катавшего по траве приятеля. Громкий смех наполнил полянку, спугнув птиц с кустов.

— Что это у тебя? — прекратил Митька борьбу и, отдышиваясь, уставился пальцем в левое плечо Красавчика. — Что это?

— Где? — еле вымолвил тот сквозь одышку.

— Да на плече.

— Ах, тут! Родимое пятно…

— Впервые вижу такое родимое пятно. Посмотри-ка, ну ровно бабочка коричневая… Вот крылышки, хвостик, головка… Усы даже… Ей-ей, как вырисовано… Совсем бабочка…

— А раньше ты не видал его у меня? — усмехнулся Красавчик. — Ведь сколько времени вместе жили.

— Не пришлось. Эх, да! — вспомнив воскликнул Митька. — Колька-Палач говорил мне про бабочку у тебя на плече. Ты с ним на Бабьей речке купался, так видел он, правда! И бывают же такие штуки… Только неспроста это…

— Почему неспроста?

— Да так, — уклончиво заметил Митька, — только уж запомни, что неспроста, уверенно добавил он, одевая белье.

Одеваясь, Красавчик задумался. Почему-то вспомнилась вдруг Крыса, Колька-Палач и другие ее питомцы. Почему-то уверенность Митьки, что «неспроста» у него родимое пятно приняло форму бабочки, выдвинуло в памяти горбунью и старых сотоварищей. До этого он не говорил с Митькой о Крысе, а теперь почему-то захотелось потолковать о ней. Когда оделись и улеглись на солнцепеке, он спросил:

— Ты знал Крысу до того, как стал жить у нее?

Тема разговора даже Митьке показалась странной. Он с недоумением взглянул на Красавчика.

— Знал. Чего это ты о ней вспомнил?

Красавчик пожал плечами.

— Не знаю. Может не к добру это…

— Понятно, не к добру. Разве чертовки вспоминаются к добру? — наставительно заметил Митька.