Кракен пробуждается - [8]

— Если нет, снимаю перед ним шляпу!

— Полмили, сэр! — раздался скрипучий голос матроса.

Лебедка продолжала вращаться, на экранах было все то же: отдельные стайки рыб, тут же исчезающие в темноте. Смотреть было не на что. В наушниках пожаловались:

— Эти твари неуловимы! Стоит поднести камеру к одному иллюминатору — появляются в другом!

— Пятьсот саженей. Вы обходите Бибе! — объявил капитан-лейтенант.

— Чао-чао, Бибе! — отозвались на глубине, и снова на долгое время наступила тишина.

Внезапно молчание прервал далекий голос:

— Удивительно! Здесь опять жизнь: куча головоногих, больших и малых. Вы должны видеть! Что-то еще, на границе света… очень большое… не могу точно… Возможно, гигантский кальмар… Нет, черт побери! Не может быть!.. Кит… на такой глубине!

— Маловероятно, но возможно, — авторитетно заметил начальник экспедиции.

— Но в этом случае… эх, черт, он скрылся! Н-да! Мы, млекопитающие, иногда добираемся и сюда.

— Обходим Бартона! — объявил капитан-лейтенант и добавил, неожиданно сменив тон: — Теперь, ребятки, все зависит только от вас. У вас все в порядке?

— Все о’кей, сэр!

И снова тишина.

— Скоро миля! Как самочувствие?

— А как там погода наверху?

— Полный штиль, ни ветерка.

— Тогда продолжим, сэр. Неизвестно, что будет завтра: может быть, придется ждать благоприятной погоды не одну неделю.

— Хорошо, пусть так. Раз вы уверены в себе…

— Мы уверены, сэр.

— В таком случае, еще триста саженей.

Прошло немало времени, прежде чем до нас донесся голос Трэнта:

— Пусто, пусто и темно. Любопытно, как отличаются слои друг от друга.

И через несколько секунд:

— Опять кальмары?! Светящиеся рыбы… целый косяк! Ух! Видите?

Мы, не отрываясь, глядели на экраны, с которых на нас уставились диковинные существа — видения ночных кошмаров.

— Ошибка природы, — сказал Трэнт, — или безумие.

— Все, — вдруг объявил начальник экспедиции. — Тысяча двести саженей. Отбой, мальчики.

— Хм, — прозвучало в наушниках. — То, что хотели, мы не обнаружили…

Лицо капитан-лейтенанта ничего не выражало. Ожидал ли он от этого погружения какого-нибудь результата или нет — трудно сказать. Думаю, нет. Думаю даже, никто ни на что не рассчитывал: болиды, или что бы там ни было, должны были располагаться на самом дне, а до дна от того места, где зависли двое парней, как показывала эхограмма, оставалось не менее трех миль.

— Эй, там, на батископе, начинаем подъем. Готовы?

— Да, да, сэр.

Заработала лебедка, и ворот медленно начал набирать обороты.

— Как у вас, порядок?

— Порядок, сэр.

Минут десять прошло в молчании.

— Здесь что-то есть, — раздалось в наушниках. — Что-то большое. Плохо видно. Неужели опять кит? Постараемся вам показать.

Мы увидели пойманные лучом прожектора яркие точки каких-то крохотных организмов. Затем камера метнулась в сторону, на мгновение все исчезло, и, когда появилось снова, мы разглядели на самой границе света странную большую тень — что-то очень неясное.

— Кружит вокруг нас. Попробую… вот теперь должно быть лучше видно. Это не кит… видите?

На экранах вырисовалось светлое пятно, несколько овальное, неясных размеров.

— М-да, — звучал голос в наушниках, — это что-то новенькое. Конечно, может быть, и рыба, но больше похоже на черепахообразное. В любом случае, ужасно огромное. Держится на расстоянии… не могу различить никаких деталей.

Камера снова показала нам нечто, проплывающее мимо.

— Пошло вверх. Идет быстрее, чем мы. Все, уходит из поля зрения… Может быть…

Внезапно голос оборвался, экран на секунду вспыхнул и погас. Звук лебедки резко изменился: она заработала вхолостую.

Мы некоторое время сидели в молчании, тупо уставившись на черные пятна экранов. Филлис нащупала мою руку и крепко стиснула.

Начальник экспедиции, не проронив ни слова, вышел на палубу.

Чтобы смотать более мили кабеля, требуется время. Возникла пауза. Все почувствовали себя как-то странно неловко и разбрелись по кораблю. Мы с Филлис прошли на нос и сидели там, опустив головы, боясь взглянуть друг другу в глаза.

Прошел, казалось, не один час, прежде чем до нас долетел характерный звук последних оборотов лебедки. Не сговариваясь, мы поспешили на корму.

Из воды показался конец троса. Все, полагаю, ожидали увидеть его измочаленным, раскрученным, похожим на щетку, но вместо этого перед нами предстало нечто иное: оба главных кабеля и кабель коммуникации оканчивались гладкими шарами расплавленного металла. Ошарашенные, мы уставились на них, не в силах оторваться.

Вечером капитан корабля прочел молитву, и над океаном прогремело три орудийных залпа.

На следующий день погода не изменилась: палило солнце, море лениво и томно переливалось в его лучах. В полдень начальник экспедиции собрал нас всех вместе. Выглядел он очень усталым и больным.

— Я приказываю продолжать исследования, — коротко и бесстрастно произнес он. — Если ничего не изменится и мы успеем провести соответствующие приготовления, то погружение начнем завтра утром, сразу после рассвета. У меня есть указание проводить погружения, вплоть до гибели аппарата, так как другой возможности для наблюдений не представится.

Мы сидели перед мониторами. Снова перед нашими глазами проносились океанические слои, каждый со своими особенностями. Все было как и в предыдущий раз, только теперь вместо голосов Вайзмана и Трэнта в наушниках раздавались всевозможные помехи: треск, скрежетание, хлюпанье, чавканье — звуки, улавливаемые установленными на телебате микрофонами — адская какофония