Крах теории «государства всеобщего благоденствия» - [4]

А. Крослэнд даже назвал английское общество «стейтизмом», т. е. «государствизмом». «Сила государства увеличилась в громадной степени,— писал он,— и оно является теперь независимой промежуточной силой, господствующей в экономической жизни страны. Одно это изменение подтвердит положение, что капиталистическая эра теперь ушла в историю». Публикацией в 1957 г. книги «Будущее социализма» он подтвердил свои позиции и пытался к тому же всячески доказать, что государство осуществляет контроль за распределением доходов, регулирует уровень занятости.

Очень определенно по этому вопросу высказывался и другой английский лейборист, ныне покойный Джон Стрэчи, в книге «Современный капитализм», где наиболее полно изложено теоретическое и политическое кредо современного реформизма. Называя буржуазное государство в Англии демократическим, Стрэчи утверждает, что «демократия стала определять, кто должен быть богатым и кто бедным, и в какой степени богатым или бедным». По мнению Стрэчи, все традиционные формы политической организации английского общества (парламент, королевская власть и кабинет министров) меняют свое содержание и якобы «проникаются побуждениями подавляющего большинства народа, который, наконец, начал принимать действительное участие в общественных делах».

О возможности создания надклассового государства при сохранении капиталистического способа производства писал и уже упоминавшийся выше американский ревизионист А. Биттелмен. Он утверждал, что рабочий класс вместе с фермерами и неграми уже сейчас идет к созданию в рамках капиталистического общества такого государства, которое по своей природе будет антимонополистическим, демократическим, причем лидером в этом движении являются профсоюзы, а не коммунистическая партия. Демократическое государство, по мысли Биттелмена, поставит своей целью проведение антимонополистической политики и политики всеобщего благосостояния. «Идея государства благоденствия и движение по направлению к нему,— пишет сей ревизионист,— возникает как объективная необходимость из национальных особенностей американской общественной, экономической и политической жизни».

Еще более 50 лет назад В. И. Ленин писал, что «вопрос о государстве есть один из самых сложных, трудных и едва ли не более всего запутанных буржуазными учеными, писателями и философами»[3]. Актуальность ленинских слов сегодня ничуть не уменьшилась. Проблема классовой сущности буржуазного государства продолжает оставаться предметом острой идеологической борьбы, несмотря на то что историческое развитие капитализма и современная действительность неопровержимо подтверждают марксистско-ленинскую теорию государства.

Буржуазное государство с самого своего возникновения активно содействовало упрочению экономической и политической власти буржуазии. В эпоху империализма оно все в большей степени используется крупнейшей монополистической буржуазией, финансовой олигархией. Колоссальные монополии, сосредоточив в своих руках гигантскую экономическую мощь, превращаются в огромную политическую силу. «...Сила «экономически сильного» в том, между прочим, и состоит,— писал В. И. Ленин,— что он держит в своих руках политическую власть. Без нее он не мог бы удержать своего экономического господства»[4].

Роль государства на стадии государственно-монополистического развития, масштабы его вмешательства в экономику действительно возрастают в огромной степени. Никогда ранее государство не было столь активным, причем не только в области экономической, социальной и политической, но и в идеологической, как теперь. Но из этого вовсе не следует, что изменилась классовая сущность государства, что оно стало «надклассовым», способным обеспечить высокий уровень жизни для всех слоев общества. Дальше мы более подробно расскажем о том, в чьих интересах действует буржуазное государство, как с помощью экономических мероприятий оно обеспечивает не всеобщее благоденствие, а благоденствие элиты общества — монополистической буржуазии.

Основой экономической политики «надклассового» государства буржуазные экономисты, реформисты и ревизионисты считают «смешанную экономику». Впервые термин «смешанная экономика» был употреблен не кем иным, как Э. Хансеном в книге «Налоговая политика и экономический цикл», изданной в 1941 г. Автор указывал, что совершился «переход от индивидуалистической экономики к смешанной частно-государственной экономике с упором на социальное благосостояние». По мнению буржуазных теоретиков, именно в результате появления и развития «смешанной экономики» экономическое развитие общества теперь осуществляется якобы в интересах всех слоев, благодаря чему все современные капиталистические страны превратились в «государства благоденствия».

Среди правой социал-демократии в восхвалении «смешанной экономики» особенно усердствуют правые лейбористы. Они считают, что в условиях «смешанной экономики» вполне достижимы социалистические цели, реализуемые «государством всеобщего благоденствия». «Позвольте нам надеяться,— пишет Джей,— что теперь каждый пойял, что богатство может быть перераспределено и достигнута социальная справедливость с помощью налогов и долгосрочных общественных вложений, а не путем учреждения общественных монополий». А ныне покойный лидер лейбористов X. Гэйтскелл в 1960 г. прямо высказался в работе «Социализм и национализация», что опыт последних 15 лет подтверждает возможность достижения социалистических идеалов в «смешанной экономике». На позициях «смешанной экономики», по свидетельству буржуазного американского профессора Самуэльсона, стоят 90% экономистов западного мира. И это, по-видимому, верно.