Крах плана «Барбаросса». Том II. Сорванный блицкриг - [5]

Вторым показателем, внушившим тревогу германскому генералитету еще в начале августа, был вывод о том, что война на Востоке существенно отличалась от предыдущих войн на Западном фронте в нескольких важных аспектах. Прежде всего, сражения первых шести недель войны продемонстрировали, что «восточные километры» выглядят совсем не так, как «западные». Весьма слабо развитая сеть дорог вкупе с более широкой железнодорожной колеей чрезвычайно затрудняли ведение наступательных операций.

После дождей грунтовые дороги превращались в непроезжую грязь, а различие в ширине железнодорожной колеи вынуждало вермахт перешивать ее на европейский стандарт по мере продвижения в восточном направлении. Головной болью немецких частей снабжения наряду с необходимостью восстанавливать взорванные мосты стали постоянные перебои войскового подвоза продвигавшихся на восток немецких войск. Сильнее всего описанная ситуация отразилась на танковых и моторизованных частях и соединениях обеих танковых групп фон Бока, которые согласно общепринятой тактике блицкрига далеко отрывались от пехотных и других соединений группы армий «Центр». Проще говоря, острая нехватка горючего ударили по боеготовности сил, глубоко вклинившихся на неприятельскую территорию. И наконец, хоть это вряд ли могло служить серьезной причиной ограничения боеспособности и маневренности вермахта по крайней мере до октября 1941 г., климат России с его резкими сезонными перепадами температуры также усугублял перебои войскового подвоза.

В оперативном отношении и в меньшей степени в тактическом из-за всех вышеописанных сложностей с войсковым подвозом вермахт все же не смог постоянно поддерживать бешеные темпы блицкрига на столь обширном театре военных действий, отличавшемся вдобавок и почти полным отсутствием соответствующей инфраструктуры. В итоге реальность подвергла сомнению еще один ключевой прогноз немцев относительно успешных оперативных перспектив операции «Барбаросса», базировавшейся именно на молниеносной войне, великолепно зарекомендовавшей себя на Западном фронте. В результате – явное отсутствие легких и скорых побед на Восточном. И когда немцы примерно к середине июля окончательно убедились в этом, вермахт на самом деле вынужден был перейти на некий «особый способ» проведения всех наступательных операций – сначала мощный рывок вперед, потом длительные периоды отдыха, ремонта техники и восстановления сил.

Третий показатель – оценка немцами самой Красной армии, ее командиров и рядового состава также оказалась несостоятельной, что в будущем доставило им массу проблем. В этом отношении немцы основывались на впечатлениях и опыте прошлых лет, действиях Красной армии в Польше в сентябре 1939 г. и в Финляндии с конца ноября 1939 г. по март 1940 г. Именно тогда у немцев сформировалось мнение о том, что красноармейцам ни за что не выдержать ни танковых атак, ни налетов пикирующих бомбардировщиков, не устоять в боях с испытанными в боях немецкими солдатами. И хотя отчасти мнение это основывалось на объективном анализе, в основном оно основывалось на догмах нацистской идеологии о «неполноценных народах», которые не способны воспитать и обучить настоящих офицеров и командиров, не уступающих немецким. Увенчивала упомянутую оценку еще одна идея: дескать, и Красная армия, ее офицеры и солдаты, а возможно, даже целые категории населения Советского Союза (белорусы, украинцы и другие национальности, в особенности народы Кавказского региона) ненавидят и Сталина, и саму коммунистическую систему. Поэтому, рассуждали немцы, при любой благоприятной возможности эти офицеры и солдаты сложат оружие, сдадутся в плен или же просто-напросто исчезнут, затерявшись на бесконечных просторах России.

К началу августа, однако, эти предположения оказались совершенно ни на чем не основанными. Хотя солдаты Красной армии действительно сдавались в плен или же сотнями дезертировали (чего нельзя сказать об офицерах), десятки, а то и сотни тысяч героически сражались, проявляя чудеса храбрости, нередко жертвуя жизнью в боях. И надо сказать, это в немалой степени охладило пыл очень многих солдат и офицеров вермахта, лишило их иллюзий на скорую, бескровную и легкую победу в России.

Проблемы Советов 22 июня – 6 августа 1941 г.

Однако, невзирая на все сложности, испытываемые немцами, политическое руководство и военное командование Советского Союза, офицеры и солдаты Красной армии в июле и в начале августа 1941 г. подверглись невиданным испытаниям, перед ними встали внушавшие ужас, казавшиеся неразрешимыми проблемы. Период с конца июня, весь июль и по начало августа был отмечен следовавшими одна за другой катастрофами, небывалыми кризисами для Красной армии. И самой серьезной из проблем, потребовавшей впоследствии колоссальных усилий для их восполнения, были потери офицерского состава, приведшие к сокращению его до одной трети штата офицеров мирного времени и произошедшие всего за первые полтора месяца войны. В целом, вероятно, речь идет о потерях не менее 1,5 миллиона солдат и офицеров – цифра, неуклонно увеличивавшаяся и достигшая в конце концов почти 3 миллионов человек к концу августа 1941 г. Поскольку ожесточенные бои всего этого периода по нарастающей лишали Красную армию своих лучших и наиболее подготовленных солдат, им на замену приходили необстрелянные и весьма поверхностно подготовленные резервисты и призывники со всех концов Советского Союза. В сложившейся ситуации высшее командование Красной армии оказалось перед необходимостью приступить к интенсивному обучению молодых офицеров и солдат, причем обучать их приходилось непосредственно на поле боя, в боях с накопившими боевой опыт в Европе, до зубов вооруженными солдатами противника. Поразительно длинный перечень разгромленных или почти разгромленных советских армий, хоть в какой-то степени и компенсированный новым пополнением, служил доказательством сложившейся катастрофической ситуации.