Крах «Операции Полония» 1980–1981 гг. - [33]

К осени 1981 г. контрреволюционный процесс, по мнению его режиссёров, вплотную подошёл к той точке. когда следовало приступить к осуществлению главной задачи второго этапа — созданию структур собственно «антигосударства», перехвату рычагов власти. И начать это они предполагали снизу — с самых элементарных механизмов государственной машины. Но здесь требовалась значительная перестройка собственных организационных структур, их переориентировка на эти новые задачи.

Однако к этому времени в самом лагере контрреволюции неожиданно резко проявились разногласия, которые затрудняли и осложняли ей этот поворот.

Дело в том, что на волне «забастовочного терроризма» — главного дестабилизатора общественной жизни страны — в руководство «Солидарности» влились новые «активисты». Будучи настроены столь же воинственно антисоциалистически, они до августа 1980 г. активного участия в подрывных антигосударственных действиях не принимали.

Появление на поверхности политической жизни Польши этих новых «борцов за свободу и демократию» на первый взгляд может показаться неожиданным. Но это только на первый взгляд.

Дело в том, что социальная база контрреволюции не ограничивается представителями бывших эксплуататорских классов, а также деклассированными и преступными элементами. В условиях деформации переходного к социализму общества, искажения его принципов она может значительно расшириться. Это, в частности, отметил теоретический и политический журнал ЦК КПЧ «Нова мысль» в своём январском номере за 1983 г.: «Контрреволюция может получить сравнительно широкую социальную базу для атаки против социализма в части мелкой буржуазии, если, например, сохранился мелкобуржуазный сектор в сельском хозяйстве, если сохраняются различные формы мелкого производства и частного предпринимательства. Контрреволюционные силы могут получить социальную опору и в так называемой «новой мелкой буржуазии», которая паразитирует на недостатках социализма, обогащается на спекуляции и коррупции и использует все возможности для нелегального частного предпринимательства».

Как раз из подобных слоев и рекрутировались «стихийные контрреволюционеры». После августа 1980 г. их имена, подобно грибам после дождя, запестрели на политическом поле «Солидарности»[88]. Именно они составили основу фракции «радикалов», «бешеных», или, как их тогда называли, «фундаменталистов», и достаточно серьёзно потеснили во всех звеньях «Солидарности» профессиональных контрреволюционеров и их креатуру. Последние на фоне своих «бешеных» собратьев выглядели «умеренными». «Радикалы» слабо разбирались в тонкостях контрреволюционной стратегии и тактики. Их кредо было элементарным и прямолинейным — не медля ни дня, сейчас же, идти на вооружённый штурм социалистического государства, не считаясь ни с какими нюансами внутриполитической и международной обстановки. К числу крайних «радикалов», составивших руководящее ядро этой фракции, можно отнести Я. Рулевского (Быдгощ), М. Юрчика (Щецин), А. Розплоховского (Катовице), Г. Пальку (Лодзь).

«Умеренные», или «прагматики», ни на минуту не упускавшие рычаги реальной власти в «Солидарности», ловко использовали зоологическую ненависть «радикалов» к социализму. Они поручили им роль ударной силы, роль непосредственных организаторов акций, расшатывающих экономические и политические структуры социалистического государства. Более того, ярый экстремизм «бешеных», оттеняя внешнюю респектабельность «умеренных», помогал истинным капитанам корабля контрреволюции вводить в заблуждение широкую польскую общественность относительно своих подлинных намерений[89].

Но к середине лета 1981 г. «радикалы», вследствие своих активных и, надо признать, довольно результативных дестабилизирующих действий, стали приобретать все большее влияние в руководящих кругах «Солидарности». Многим её вожакам стало казаться, что пришло время для прямого штурма социализма. Все чаще демонстрации и митинги проходили под агрессивными лозунгами «бешеных». В ответ на предостережения Куроня, Модзелевского, Валенсы и К° не торопиться, быть осторожными и ждать благоприятного момента «радикалы» обвиняли своих «умеренных» коллег в «оппортунизме», «трусости» и даже «предательстве». Характерно в этом отношении выступление на страницах еженедельника «Солидарность» одного из нетерпеливых «бешеных», руководителя лодзинского «профцентра» А. Словика. Он писал: «Валенса говорит, что радикалом является человек, который идёт на ощупь и поэтому бьётся головой об стенку. Той же конечной цели, по мнению Валенсы, можно добиться, — иронизировал Словик, — если сойти немного в сторону с тропы, посидеть там спокойно недельки две, а потом прийти и сказать: «Здравствуйте, налейте мне, пожалуйста, побольше супа!..»[90]

Такие настроения в руководящих кругах «Солидарности» всерьёз обеспокоили штаб антисоциалистических сил во главе с КОС — КОР. Здесь полагали, что для свержения народной власти условия ещё не созданы. Даже в середине сентября 1981 г., по оценке Куроня, в случае открытого противоборства с ней активно выступило бы на стороне экстремистских лидеров «Солидарности» только 30 процентов населения. Столько же, по его статистике, пошло бы за коммунистами, остальные стали бы колебаться