Что-то внутри моей головы переключилось, щёлкнуло некое реле, заставляя воспринять рассказ Свата, как газетную сводку. Выключило воображение. Как раз вовремя.
Это помогло мне мыслить логически.
— А её родители — тоже монстры? Или как?
— Нет, — сказал Сват. — Обычные люди. Они тоже были в ужасе. Я этого сам не понимаю. Может, твари подменяют человеческих детей. Или она съела настоящую девочку. Сама она — не девочка, конечно. И не двенадцатилетняя. Это — видимость.
Уйти уже очень хотелось. Но я чувствовала дикую смесь ужаса, недоверия и мучительного любопытства — бывает такое дурное любопытство, об удовлетворении которого потом жалеешь. Первый раз такое любопытство накатило лично на меня, когда в начальной школе я пошла смотреть на кошку, попавшую под трамвай. За эти дурные импульсы всегда расплачиваешься кошмарами.
Но всегда тянет.
— А куда она делась? — спросила я, жалея, что спрашиваю. — Девочка.
— Её забрали, — сказал Сват. — Мне это не нравится. Но это уже выше наших полномочий.
Я подумала о таинственных спецслужбах, о жутких тварях, которых изучают в каких-то засекреченных местах с непрояснёнными и, быть может, зловещими целями… Но тут у Свата чирикнул мобильник. Не зазвонил, а, похоже, пришла СМС-ка. И это чириканье как-то развеяло морок.
Сват рассеянно взглянул на дисплей мобильника и встал. Встала и я.
— Я тебя, всё-таки, провожу, — сказал Сват. — На всякий случай.
— Нет уж, спасибо, — мне страшно хотелось от него отделаться. Он действовал на меня, как цыганка с вокзала, гипнотически — и я хотела стряхнуть этот магнетизм как можно скорее. Кошмаров было многовато, но они, странным образом, связывались не столько с непрояснёнными монстрами, сколько со Сватом. В тот момент я была уверена, что всё пойдёт спокойно, как прежде, стоит мне расстаться с моим одноклассником — человеком удивительной судьбы и редкостных способностей…
Всё-таки, припахивало это психиатрией, а не фантастическим романом. Шизофреники бывают на диво убедительны.
— Я одна пойду, — сказала я. — Тут ходьбы на три минуты.
— Мужу позвони, — сказал Сват.
На миг я почти обиделась. Но тут же поняла, что говорит он здраво. Я позвонила Лёвушке.
— Слушай, солнышко, — сказала я, как только услышала его «приветик» в трубке, — а встреть меня? Во дворе темно что-то…
— А ты где? — спросил Лёвушка встревоженно. — Около дома? Ой, а я только из офиса вышел… Буду минут через двадцать, только-только, если в пробке не застряну…
— Да ты не нервничай, — сказала я тут же. — Это я капризничаю. Я у подъезда стою, я думала, ты дома. Приезжай скорей, будем ужинать.
Лёвушка промурлыкал что-то ласковое и дал отбой. Мы со Сватом вышли из кафешки. Заморосил дождь, хмурая темень напоминала октябрь, а не январь.
— А больше некому тебя встретить? — спросил Сват.
Мама, сидевшая с Зайчиком, явно отпадала. Не хватало ещё, чтобы она увидела меня в обществе Свата. Моя мама не из тактичных.
— Ладно, всё, — сказала я в манере школьницы-динамщицы. — Я побежала, а то мы оба намокнем. Твой монстр, кто бы он ни был, уже телевизор смотрит — в такую-то погоду. Ни одно живое существо в такую мокреть по доброй воле не выползет. Чмоки-чмоки, была рада повидаться. Желаю успехов в работе и в личной жизни.
— Ага, — сказал Сват.
И это «ага» закрыло все скобки. Кое-кто из моих одноклассников мёртв, а кое-кто, видимо, в те же девяностые, сошёл с ума. И вот теперь рассказывает, как был ментом, как ловил агрессивных инопланетян, как работает давно почивший в бозе КГБ…
У Свата — глаза психа. Очень обаятельного маньяка. А я-то думала — откуда эта сверхчеловеческая проницательность…
Заскочив под арку, в свой двор, я сразу почувствовала себя легче.
Ходьбы было не на три минуты, а минут на пять. Может, на шесть.
Длинный двор окружали пять многоэтажек: две стояли боком, а три — торцом. И мне предстояло пробежать полтора дома, с десяток подъездов. Так рутинно, что обычно этой дороги и не замечаешь.
Я просидела со Сватом в кафе минут двадцать-тридцать; ещё не поздний вечер — двор был не совсем пустынен. У парадных и на автомобильной стоянке горели фонари, зажглись фонари над гаражом — было не так уж и темно. На той же площадке, где Сват выгуливал свою собачку, маячили толстые тётки и тоже выгуливали болонок; фонарь их хорошо освещал, лучше чем Свата. Компания подростков на сдвинутых скамейках пила пиво и вопила. Обстановка не подходила ни для Чикатилло, ни для графа Дракулы — такого рода чудовища предпочитают уединение, а с уединением было плоховато.
Но тяжёлые шаги сзади меня всё-таки напугали.
Я быстро обернулась, взглянув краем глаза — не удержалась. За мной шёл громадный страшный мужик. Только этого и не хватало.
Я обернулась откровеннее. Он и впрямь был страшен, хоть боковым, хоть прямым зрением. Жёлтый фонарь над подъездом осветил унылую горилью морду и нескладную фигуру дегенерата. Я остановилась, принялась рыться в сумке, пропуская его вперёд, а он, проходя, смерил меня отвратительным взглядом. Людоедским.
Я уже жалела, что выпроводила Свата. Этот урод, судя по морде, был способен на всё, вдобавок, зачаточный интеллект явно не давал ему предвидеть последствия поступков — страх перед наказанием такого не остановит. Я бегло осмотрела двор — и увидела, как по дороге, шагах в десяти от меня, бредёт интеллигентного вида дедушка. Воротник его пальто был поднят, а непокрытая седая голова уже покрылась водяной пылью.