Крадущийся во тьме - [80]

Глава 28

Им пришлось только однажды открыть огонь, скорее, на всякий случай, нежели действительно из-за угрозы нападения. На ветвях деревьев, с обеих сторон обступивших дорогу, сидели странные существа. Издали они казались огромными чернильными кляксами, висящими в воздухе. Овальные поначалу, когда Никита с Вороном приблизились, они отрастили треугольные головы на длинных лебединых шеях и, изогнув их в виде латинской литеры «S», принялись покачиваться из стороны в сторону.

Ворону в какой-то момент показалось, будто они уж слишком внимательно наблюдают за ними, и он открыл огонь наобум. Кляксы растворились в воздухе незамедлительно и больше не появлялись.

– Это район, в котором ты проводил исследования?

Никита кивнул. Он ждал продолжения разговора, но Ворон развивать тему не стал. Вероятно, его интересовало, лишь насколько внимательно придется смотреть по сторонам.

– Здесь нет ничего особенно опасного, – заверил Никита. – Ну, разве только не стоит привлекать внимание серых быкунов.

– Да и черных тоже, – согласился сталкер. – У нас не так много боеприпасов осталось, чтобы играть в кто кого заборет.

– Уже недалеко. МКАД – за теми высотками, – сказал Никита.

– Я в курсе. Я жил в Ясенево до катастрофы.

Перед тем как перейти Голубинскую улицу, пришлось пропустить золотой шар, катящийся по одному ему известному маршруту, и потом ждать некоторое время, залегши в отдалении на чистых кусках асфальта, пока «сон Морфея» окончательно развеется.

Никита, наблюдая аномалию второй раз, испытывал смешанные чувства: восторга, предвкушения и страха. Все казалось: «сон Морфея» начнет не просто клубиться, а как и положено туману, повинуясь потокам едва заметного ветерка, двигаться (и по закону подлости – именно в их сторону).

Улицу они перебежали, не сговариваясь, просто остановились на бордюрном камне, сверились с показаниями сканеров и дали деру, словно золотых шаров имелось несколько, и они только и ждали, как бы выкатиться из-за угла.

Дальше Никита с полной уверенностью мог сказать, что знает каждый бугорок, травинку и аномалию. Как ни странно, но когда он заявил об этом, Ворон не разозлился и не стал спорить, только кивнул и сухо предложил ему быть ведомым.

Шли молча. С каждым новым шагом сталкер хмурился все сильнее, а Никита уже устал предполагать, из-за чего он нервничал, ведь ничего сверхсложного или неприятного им не попадалось.

– А вон на той детской площадке прямо посреди песочницы растекся «ведьмин студень», представляешь? Под открытым небом, что кажется нонсенсом, – сказал Никита, указывая влево на полукругом стоящие здания, когда ему окончательно осточертела тишина.

– Больший нонсенс заключается в том, что еще никто не обнаружил аномалию и не влез сдуру в невидимую лужу, превратившись в резиновый холодец, – заметил Ворон.

– Он вернется. – Никита не желал говорить этого, слова словно вырвались сами собой.

Ворон сложил губы в бледном подобии улыбки и качнул головой.

– В Дэне я как раз не сомневаюсь, – ответил он, воздержавшись от злой отповеди. В конце концов, не Никите было лезть со своими умозаключениями.

– Ну… это да. – Никита хотел спросить о том, что будет, когда они выберутся, но не успел.

Ворон вдруг замер, вытянув руку с раскрытой ладонью. Никита чисто инстинктивно понял, что нужно остановиться и замолчать. До него донеслось тихое попискивание, а затем пронзительный визг.

– Только этого не хватало, – прошептал он.

– Пойдем быстрее, – сказал Ворон: то ли приказал, то ли поставил перед фактом, то ли поделился планами.

Никита кивнул и зашагал вперед. Сильно ускориться, впрочем, не получилось из-за «кругов огня», хаотично разбросанных на пути. Никите они почему-то напоминали грибы, выросшие после теплого летнего дождика.

Жар от них валил за несколько шагов, по спине и вискам сразу потек липкий пот, который Никита еще как-то стирал, пусть это и было бесполезно, а Ворон, казалось, не замечал вовсе. Влага, когда он наклонялся, сбегала по переносице и повисала крупными тяжелыми каплями на кончике носа, пока не срывалась вниз.

Когда они вышли на относительно свободное место, у Никиты подкосились ноги, и он рухнул прямо на асфальт, пытаясь отдышаться. Ворон выглядел немногим лучше него, но держался хорошо и тревожно поглядывал на высотки.

– Надеюсь, аномалии их задержат, – сказал он спокойно.

Никита кивнул, не уточняя, кого именно.

Темный зев «дыры» не бросался в глаза: пока не подойдешь к нему вплотную, ничего и не заметишь. Он образовался благодаря бреши в стене, огораживающей Москву: то ли строители ошиблись, то ли во всем виноват грунт, то ли просела та, еще первая преграда, возведенная из всякого мусора и более похожая на баррикаду, которую впоследствии укрепляли и укрепляли. Образовавшуюся в стене трещину углубили на метр и поставили деревянные переборки (Никита не знал, сделал это Дим или еще кто-то, но не видел, чтобы лазом пользовался кто-либо еще). Получился своеобразный подземный ход.

На асфальте, возле «дыры», валялся на боку «КамАЗ», охраняющий ворота словно страж. Выглядел он новеньким – словно только-только с завода – и чистым, как после мойки. А вдобавок ко всему у него горели фары. На этот раз – красным тревожным огнем. Значит, живущая в кабине аномалия кого-то схапала и теперь медленно переваривала.