Крадущие совесть - [37]

Но материал был сделан и поутру, в день выхода газеты с ним, в редакции раздался звонок – из Носовского райкома партии. Звонил первый. Он… негодовал: «Вы со своим рассказом о Ткаче смяли сегодня заседание бюро райкома». Негодовал он, как выясни лось через минуту, в шутку. Оказывается, придя со свежим номером «Сельской жизни» на заседание бюро райкома, Михаил Федорович, узнав, что никто из присутствующих еще не успел просмотреть га зету, не дал собравшимся покоя, пока те не прочитали то, что о нем написано. «Вот чудно-то, – говорил он не то удивленно, не то восторженно, – и цифр почти нет, а все по делу, все про меня».

Материал о Ткаче мне и самому представляется одним из наиболее удачных. Говоря о нелегком председательском деле, об умении увлечь за собой других, организовать их работу, я сумел тогда показать Ткача не только как энергичного, экономически грамотного, неуемного экспериментатора, но и как руководителя, способного выявлять возможности труженика на земле, умеющего взывать к неучтенной силе – духовному потенциалу людей. Мне уда лось показать великую веру его, которая, как известно, камнями движет, в коллектив, в человеческую доброту.

Это был положительный материал, но он вызвал массу откликов, шли письма и Ткачу, которому кстати полтора года спустя было присвоено звание Героя Социалистического Труде. Заслуги в этом моей, разумеется, нет, но письмо Михаила Федоровича, адресованное мне, в котором он заявил, что я «открыл его», читать, что и говорить, было очень приятно, И впервые, как бы заново, открылась мне истина, что эффективность журналистского выступления находится в прямой зависимости от заряда человечности, который вложил в него автор.

Среди моих материалов, опубликованных в прошлом году и за которые был я удостоен премии Союза журналистов СССР, есть такая статья «На доброй земле «Чайки», напечатанная под рубрикой «Социальное развитие села». Рубрика эта довольно частая в нашей газете и, возможно, примелькавшаяся. Заголовок, как видите, тоже не сногсшибательный. А если еще добавить, что статья эта была написана по просьбе, так сказать, по заказу, то оказаться незамеченной читателем она могла вполне. Но задача-то передо мной ставилась, чтобы статью заметили, прочитали и откликнулись делом, именно – приехали на работу на село, в то хозяйство – ярославский совхоз «Чабаково», – о котором поведу я речь, молодые семьи – из города ли, из других ли густонаселенных мест. В совхозе том шло большое жилищное строительство (но где, скажите, сейчас не ведет ся оно?), была «на уровне» культурно-массовая работа (но кого опять же удивишь этим?), сменился руководитель – пришел молодой энергичный товарищ (но и это явление типичное), и потому оказался я в затруднительном положении, как вести агитацию, причем очень тонкую? В лоб же не скажешь: «Приезжайте в Чебаково!» Только от пугнешь людей. Но на территории этого хозяйства стояла деревушка Масленниково, та самая, в которой родилась и провела детские голы в отчем доме первая в мире женщина-космонавт Валентина Владимировна Терешкова. И зародилась мысль встретиться с ней.

Встреча состоялась. Только в московском рабочем кабинете председателя комитета советских женщин, хозяйка его в строгом кос тюме, предупредительная, обаятельная, никак не хочет отпускать меня, побывавшего на ее родине, она там знает всех поименно. За боты односельчан – это и ее депутатские заботы.

– Что там еще хорошего? – Валентина Владимировна так и впилась в меня, – Мастерские построят нынче? Новая техника поступает?

Я смотрел на эту женщину с внимательным прищуром глаз, облетевшую на космическом корабле нашу землю 48 раз, а потом с миссией дружбы побывавшую во множестве стран и принявшую десятки, сотни делегаций разных народов, и на память приходили стихи: «Уж не она ль на той дороге, что в звездной пролегла ночи, нашла затерянные богом от счастья женского ключи?» И вспоминались фрески и лики на ярославских соборах и храмах, мелькнуло: да уже и святые ли изображены там народными живописцами. Не пахари ли и сеятели Древней Руси смотрят на нас сквозь века с немым вопросом во взоре «Что там у вас хорошего?»

А когда зашла речь о людях родной деревни (Терешкова отзывалась о них удивительно тепло: «мои земляки – прекрасный народ»), я, да простится мне моя дерзость, спросил интересную собеседницу:

– Валентина Владимировна, а не разлука ли и некоторая отдаленность – причина вашего возвышенного восприятия и односельчан, и родных мест?

И услышал в ответ:

– Большое, действительно, видится на расстоянии. Но ведь большое для этого должно быть и впрямь большим. Как Родина, что малая, что великая.

С этих слов, с этой великой любви к земле родной и начал я потом рассказ о «Чебакове». Я не утаил ни сложностей его, ни приукрасил действительности, но и не поскупился на добрые слова о тружениках, выделив в них главную черту – оптимизм, настоящий, твердый, покоящийся не на этакой веселой беспечности, а основанный на прочной жизни, на подкрепленной повседневными делами вере в завтрашний день. Поведал я и о переустройстве села, где даже провел мысль, что процесс развития его должен быть естественным, отвечающим насущным людским потребностям. А то ведь как бывает? То мы начинаем без меры ратовать за старую деревню, то за городского типа. Или, что еще хуже, противопоставляем одно другому. Не делай бы мы этого, кадровый вопрос намного легче решался. Жили люди и в трех и в четырех километрах от асфальта и – ничего. Но вот начали мы жужжать им во все уши, что они в таком случае обездоленными оказались, они и забеспокоились: «Может и в самом деле?» Хотя раньше вовсе не думали так.