Краденая победа - [33]

Кайкея не удостоила чужеземного священника ответом — только неожиданно метким плевком в лицо.

— Зря ты это сделала, мерзкая язычница, — невозмутимо ответил Фанцетти. — Ты умрешь очень нехорошо. Но не сейчас. Из тебя получится неплохая наживка для Валладжаха… О, да этот парень на полу еще жив!

Фанцетти склонился над упавшим Пратапом. Неторопливо перезарядил пистоль, нацелил его Пратапу в лоб и спустил курок. Грохот выстрела муж Амриты увидеть уже не успел. Тем более — вопль Амриты.

— Сторожите рани получше, она — наша жизнь, — распорядился магистр. Соизволил взглянуть на Амриту, неспособную даже встать — простреленная нога болела невыносимо, вдобавок, сбилась на щиколотку повязка и вновь обильно пошла кровь. — А с этой девкой что хотите, то и делайте. Но только когда все кончится. Пока свяжите и куда-нибудь оттащите.

— Что делать дальше? — спросил Арлет.

— Известим Бахадура, лейтенант, и пошлем гонца к Валладжаху. Должен же он узнать, что жена у нас в плену.

Глава 7

Под сапогами, копытами и колесами стелилась древняя, как сама эта страна, и столь же неопрятная дорога. Собственно, и не дорога это по меркам цивилизованной Конфедерации, и даже покрытого лесами Ствангара. Так, широченная тропа, избитая в мельчайшую пыль. Как способны терпеть эту едкую пыль местные, остается загадкой, но пылит колонна неимоверно. Особенно весело замыкающим — эти вообще, наверное, не видят небесной синевы. Передовым вроде бы попроще, но если кто решит напасть — хотя бы одиночка-смертник, жаждущий привалить хоть одного темесца — первая пуля достанется авангарду. Потому лучше всего посередине — именно там едут повозки полевого лазарета, пушки, обоз, без которого в чужой стране полк долго не проживет. Здесь гарцует на дорогущем коне из Закатных степей командование — подполковник Леонардо Меттуро и начальник штаба Энрике Больяри. Хотя жара и не располагает — на голове у командира полка массивная каска, а на груди литая кираса — из тех, что удержат даже пулю, если не в упор и не под прямым углом. И мощное кремневое ружье на плече не для красоты. Подполковник впервые в жизни получил под командование полк, да не просто полк, а отборный Двадцать пятый Темесский пехотный, да еще усиленный осадной артиллерией и двумя эскадронами конницы для предотвращения внезапных нападений. Сейчас эскадроны патрулировали окрестности в боевом охранении, они наверняка не задыхаются от пыли. Зато, если что, первым пустят кровь им. А пушки едут не просто посередке, а так, чтобы их дальнобойности хватило с места прикрыть всю колонну, поддержав любую часть войск. Подполковник очень хотел не ударить в грязь лицом, а что может быть обиднее, чем выбыть из боя по ранению и уступить славу победы другим? Вот и приходиться париться в каске и кирасе, хотя за все время пути от Маюрама их ни разу даже не обстреляли…

— Позовите местного! — распорядился подполковник. Хотя полком он командовал всего неделю, но до того над головой Меттуро не раз свистели пули. Чего стоит одна бойня под Мератхом и вторая, победоносная осада того же порта… — Пора бы появиться этой чертовой Кангре!

Кангра — крошечная, мало кому известная крепостца на скале — с недавних пор стала известна всему Аркоту и даже за океаном. Именно она, еще недавно находившаяся в глубине Джайсалмерского государства, после мирного договора стала пограничным форпостом последнего независимого царства в Аркоте. Царства… Помимо воли под жесткой щеткой черных с проседью усов блеснула такая же жесткая усмешка. Побежденному радже Валладжаху оставили лишь сам Джайсалмер и небольшой кусок территории вокруг столицы. Граница нигде не проходит дальше, чем в тридцати пяти милях от стен города. Но здесь, в Кангре, переданная Темесе территория ближе всего подходит к Джайсалмеру. Восемнадцать миль по широкому тракту — и перед глазами встанут стены столицы. Часов семь-восемь пути — и полк войдет в город: когда во дворце такие события, войскам не до охраны внешних стен.

Приказ командования прост и ясен: войти в город и потребовать от Валладжаха отречься от престола в пользу дяди Бахадура, сторонника темесцев и верного сына Церкви Единого-и-Единственного. Тогда магистр Фанцетти станет духовным владыкой Джайсалмера. Ну, а подполковник (тогда, впрочем, уже наверняка полковник, а то и бригадный генерал) Меттуро станет военным министром и заодно командующим оккупационными войсками. «Клянусь святым Сиагрием и святым Валиандом, славные будут перестановочки в их правительстве!» — подумал он.

Тем временем, под конвоем двух рослых пикинеров, привели «местного». Тощий — и в чем душа держится? — черный от грязи и загара, один из заполонивших дороги «святых нищих». На лбу — выведенный сандаловой пастой странный знак (местные считают его трезубцем одного из своих богов, но больше он напоминает свечной канделябр в покоях дивизионного генерала, тавалленца Бэйнса), а всю одежду составляет черная от грязи набедренная повязка да деревянные четки на шее. «Могли бы найти кого почище!» — морщится подполковник, но кому, как не бродячему аскету, знать все дороги?

— Ты! — обратился к нищему командир полка. — Далеко Кангра?