Козыри судьбы - [52]

На мгновение мне показалось, что справа в стороне от меня вспыхнул и погас свет, но когда я туда посмотрел, ничего необычного не заметил. Немного позже вдалеке явно послышался стук копыт. И снова я ничего не увидел. В этом и трудность с тенями — никогда не знаешь, что здесь существует реально; никогда не уверен, что именно надо искать.

Прошла минута-другая, и прежде, чем увидеть, я почувствовал запах.

Дым.

Через мгновение показался огонь. Длинная полоса пламени перерезала мне дорогу.

И снова голос:

— Сказано тебе — возвращайся!

Ветер относил огонь в мою сторону. Я повернулся, хотел отступить, но увидел, что огонь обходит меня с флангов. Чтобы настроиться на нужное состояние и перетасовать тени, необходимо время, которого у меня просто не было, и я решил, что прорвусь и так. Я сомневался, что сумею уложиться с настройкой.

Я побежал.

Линия пламени огибала меня слева и справа, описывая большой круг. Но я не стал останавливаться, чтобы восхититься этим великолепным зрелищем, — спину мне уже начинало поджаривать, а дым повалил гуще.

Но и за треском огня, мне казалось, я все еще слышу барабанную дробь копыт. Глаза у меня стали слезиться, а за полосами дыма едва можно было что-нибудь различить. И опять я не заметил никакого намека на того типа, что подстроил мне ловушку.

Нет, и все-таки я был прав — земля сотрясалась от нарастающих ударов копыт. Пламя полыхало все выше, все ближе были его языки.

Меня мучило любопытство, что это еще за напасть, но тут сквозь прореху в стене огня я увидел всадника на гнедом коне, скачущего прямо ко мне. Человек натянул поводья, но лошадь не очень-то была довольна бушующими вокруг языками пламени. Она оскалилась, закусила удила и несколько раз попыталась встать на дыбы.

— Скорей! Ко мне за спину! — крикнул всадник, и я быстро запрыгнул на лошадь.

Всадник оказался темноволосой женщиной. Толком ее лица разглядеть я так и не смог. Она ухитрилась развернуть лошадь в ту сторону, откуда примчалась, и резко тряхнула поводьями. Гнедой подался вперед и тут же встал на дыбы. Каким-то чудом мне удалось удержаться.

Когда передние копыта ударили по земле, лошадь заржала и метнулась к свету. Она почти забралась в огонь, но снова заржала.

— Проклятье! — услышал я голос всадницы; она яростно сражалась с поводьями.

Лошадь с громким ржанием опять поворотила от огня. Слюна вперемешку с кровью капала у нее изо рта. Круг уже замкнулся совсем, дым стоял плотной стеной, а до пламени было рукой подать. Помочь я ничем не мог, разве что выдать лошади пару резких пинков в бока, но тут она вновь пошла по прямой.

Теперь она нырнула в огонь немного левее, почти закричав от боли. Я понятия не имел, насколько широка полоса огня в этом месте. Почувствовал только, как мои ноги окатило жаром, и в нос ударил запах паленых волос.

Животное взревело опять, одновременно с ним закричала и всадница, а я вдруг понял, что удерживаться больше нет сил. Я почувствовал, что соскальзываю, и как раз в этот момент мы проломились сквозь огненное кольцо на выжженный, весь в дыму участок, который уже оставило пламя. Я упал среди горячих, обугленных комьев земли; вверх взлетел пепел. Я судорожно перекатился влево, закашлялся и крепко зажмурился, спасаясь от облаков пепла, оседающих мне на лицо.

Я услышал, как женщина застонала, с трудом встал на ноги и протер глаза. И сразу же увидел поднимающуюся с земли лошадь — она, должно быть, упала, подмяв под себя всадника. Лошадь тут же сбежала, потерявшись среди клубов дыма. Женщина лежала не двигаясь, и я поспешил к ней. Опустившись на колени, я смел искры с ее одежды и проверил дыхание и пульс. Пока я все это делал, она открыла глаза.

— Спина… сломана… кажется, — сказала она и закашлялась. — Не чувствую… много… Беги… если можешь… Оставь меня. Я умру… все равно.

— Нет, — сказал я. — Я тебя понесу. Здесь рядом должно быть озеро.

Я отвязал от пояса плащ и расстелил рядом с ней. Потом осторожно, по дюйму стал сдвигать женщину на него, завернул, чтобы защитить от пламени, и потащил в том направлении, которое, как я надеялся, было правильным.

Мы пробрались сквозь перебегающие с места на место лоскуты дыма и пламени. Глотку мою саднило, глаза извергали потоки слез, а штаны поджарило, когда я сильно шатнулся назад, упал на одно колено и почувствовал, как колено вдавилось в грязь. Но я не останавливался.

Наконец я достиг воды, зашел по пояс и, поддерживая женщину на плаву, перевел дух. Наклонившись вперед, я откинул полу плаща, чтобы видеть лицо незнакомки. Глаза ее все еще были открыты, но взгляд был недвижен и устремлен в пустоту. И все же, прежде чем мне удалось нащупать на ее шее пульс, она сипло выдохнула, а после произнесла мое имя:

— Мерлин. — Голос вылетал с хрипом. — Я… прости…

— Ты мне помогла, а я не смог, — сказал я. — Это я должен просить прощения у тебя.

— Прости… не могу… больше… — продолжала она. — Нет смысла… с лошадьми. Они… за тобой гонятся.

— Кто?

— Хоть собак… отозвали. Но… огонь… это… кто-то… еще. Не знаю… кто.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю.

Я плеснул ей на щеки немного воды, чтобы остудить жар. Под копотью и обожженными, спутавшимися волосами трудно было что-то сказать о ее лице.