Козлиная песнь - [33]

Теперь и я отважилась рассмотреть пузырь с близкого расстояния, он напомнил мне кондом, в который налили красной воды.

— Знаешь что, пошли-ка отсюда, пусть Вирджиния сама разбирается, — предложила я. Она достаточно старая, у нее это наверняка не первый ребенок.

Ты согласился. Питер тоже говорил, что при родах лучше вмешиваться как можно меньше. Все получится само собой, пообещал он нам, у него никогда не возникало проблем, младенцы так и выскакивали из мамашиных животов.

Мы пошли в кухню, хотя и продолжали беспокоиться, поскольку прочитали в книге, что младенец должен был появиться одновременно с околоплодной жидкостью. Пока ты сидел, листая страницы, я достала из печки кастрюлю с гороховым супом. С помощью поваренной книги из библиотеки в большом доме я приготовила суп еще утром, и разварившийся до пюре горох с овощами простоял в горячей печке весь день. В детстве я не слишком любила это блюдо, потому что с виду оно напоминало мне сопли и блевотину, и еще я терпеть не могла слово «снерт», как называли гороховый суп в наших местах. Сама я это слово никогда не употребляла. Теперь же, зачерпывая ложкой тягучую жидкую кашицу, я вспомнила Вирджинию, которая, как я увидела перед самым выходом из хлева, повернула голову назад и с удовольствием хлебала жидкость из мешка.

Не доев супа, ты резко вскочил. Сказал, что только что слышал тихий детский крик и успокоительный материнский голос. Ты в спешке накинул куртку и бросился вон из кухни. Чуть позже я увидела тебя несущимся мимо кухонного окна с чем-то непонятным, что висело тряпочкой у тебя на руках. Дверь приоткрылась, и ты сунул голову ко мне в кухню.

— Опять двойня. Один мертвый, второй как огурчик.

Мертвого мы предали земле рядом с другими. Пока ты рыл яму, умерший малыш лежал на белом снегу, мордой к земле. Я приподняла ему голову. Морда была желтого цвета, а вокруг рта виднелась пена. Точно ли младенец мертв?

— Мертвее не бывает, — сказал ты грустно.

Вернувшись в кухню, я вылила тебе на руки полбутылки жидкости для мытья посуды.

— После такого дела полагается тщательно вымыть руки.

— Хорошо, мамочка.

Мы пошли в хлев смотреть на живого, который крепко обхватил губами толстый материнский сосок. Тем временем Вирджиния пожирала в качестве десерта свисающую у нее сзади плаценту. Потом мы доели в теплой кухне все околоплодные воды, какие еще оставались у нас тарелках.

В последующие недели народилось еще множество малышей. Мы работали как одержимые, при том что как-то упорядочить наши обязанности не было никакой возможности. У нас, как говорят французы, был полный «bordel». Придет ли время, когда мы снова будем ходить шагом? Мы бегали из хлева в дом и из дома в хлев, а однажды гонялись за Эмили, которая носилась по хлеву галопом с торчащей из-под хвоста головой, вылизывая по пути чужих детей. Ты всякий раз бросался отсасывать ртом слизь из ноздрей новорожденного еще до того, как его тело полностью показывалась наружу. Уже после этого малыш выскакивал из матери, делал сальто и — бух! — падал на солому. Потом он быстро вставал на ножки и совершал несколько бессознательных прыжков.

При нормальных родах это было изумительное зрелище, когда снаружи показывалась маленькая головочка, завернутая в пленку; какой-то миг казалось, что она не живая, но тут ротик раскрывался и начинал ловить воздух, как у рыбы, которая пытается дышать. Мы всегда гадали, появится ли еще и второй младенец, как он будет выглядеть и какого окажется пола. Как только новорожденные выясняли, где находится сосок, они переставали быть беспомощными. Едва они чувствовали во рту вкус молока, как их хвостики принимаясь ходить ходуном, и тогда мне хотелось повилять хвостом с ними вместе. Маленькие головки и тельца блестели, а потом, когда пленочка, в которую они были запакованы, высыхала, шерстинки вставали дыбом. Пока мы с серьезными лицами сидели в углу, дожидаясь появления на свет нового младенца, к нам приставали со всех сторон те, кому уже было дня два от роду, иногда они даже забирались на нас и сосали нам волосы. Большинство из них я узнавала по голосу: у одних он был высоким, другие, наоборот, блеяли низко и жалобно.

Ты был занят еще больше меня, потому что тебе, кроме всего прочего, надо было доить наших подопечных и делать из молока сыр. Раньше я никогда не осознавала, что млекопитающие производят молоко только после рождения у них детеныша. Лишь тогда их кровь превращается в молоко; под животом у матерей проходят почти такие же сосуды, как кровеносные, откуда молоко попадает в вымя, у некоторых размером с ведро. Такой матери приходится ходить, расставив ноги, очень осторожно, и все-таки вымя задевает задние ноги, производя при каждом шаге трущийся звук.

Мы сколотили из досок специальные комнаты для рожениц, как рекомендовала книга. Если какая-нибудь мамаша не хотела облизывать свое дитя, мы посыпали его грубой морской солью, потому что мы выяснили, что мамы лижут малышей не от любви к ним, а из-за приятного вкуса слизи. Но сколько мы ни изучали книгу, иногда мы сталкивались с неразрешимыми сложностями и тогда орали друг другу команды: