Ковыль-трава на Куликовом поле - [21]
Разбив противника и испытав развращающее влияние захвата плодов чужого труда, победитель начинал утверждаться в своем мнимом превосходстве над другими племенами и народами. Сравнительно мирные кочевья экономического характера все чаще сменялись поработительными, грабительскими нашествиями. Основная часть военной добычи попадала в руки хана и его приближенных, а риск был уделом простого воина-кочевника. В таком извращенном виде принцип оптимальной экономической стратегии «выдерживался» и в данном случае.
Апогея эти милитаристские тенденции достигли в период смены родового строя у степных племен Евразии эпохой «кочевого феодализма». В это время, но Ф. Энгельсу, «война и организация для войны становятся… регулярными функциями народной жизни»[58]. Переход к классовому обществу в Центральной Азии в XIII веке вызвал настоящий взрыв поработительных нашествий, потрясших весь континент Евразии. Центробежные междоусобные силы в этот период еще не успели разрушить предшествовавшие им процессы концентрации власти в одних руках.
Поразительный на первый взгляд факт: монголо-татары, общее количество которых не превышало двух миллионов человек, смогли сокрушить государства с гораздо более многочисленным населением. Опустошив Русь, орды Батыя вторглись в страны Центральной Европы и прошли по территориям Польши, Чехии, Венгрии, не потерпев ни одного крупного поражения. «Польско-немецко-моравская армия у Легницы и 60-тысячное венгерское войско на реке Шайо были разбиты монголами, выступавшими даже не в полных составах»[59]. Только после смерти великого хана Угедея и безуспешного штурма мощных крепостей на побережье Адриатики орды отхлынули на восток, уйдя в причерноморские и прикаспийские степи.
Кроме высокой централизации власти и жесточайшей дисциплины, сковывавших орду «железным обручем» в единый кулак, действовали и другие факторы. Особенности скотоводческого хозяйства позволяли монголо-татарам постоянно находиться как бы па военном положении, в стадии боевой готовности. Высокая подвижность орды позволяла ей быстро перегруппировывать и концентрировать свои силы на решающих ударных направлениях, создавая численный перевес в свою пользу. Мобилизационные возможности оседлого земледельческого населения были ограниченны. Сам тип хозяйства, не требующий значительных перемещений в пространстве, определял их меньшую подвижность. Лошадь древнерусского хлебороба, например, была менее приспособлена к военным действиям, чем ордынская. На определенном уровне развития производительных сил скотоводство являлось эффективной формой хозяйства в степной зоне Евразии. Накапливаемый и передаваемый из поколения в поколение опыт кочевий способствовал выработке здесь устойчивых хозяйственных традиций. Утверждался своеобразный хозяйственный стереотип, долгое время наиболее соответствующий природным условиям степных ландшафтов. Этот стереотип глубоко укоренялся в сознании кочевых племен. Он был консервативен и не мог быстро меняться, если только к этому не вынуждали какие-либо катастрофические обстоятельства. Именно поэтому широкомасштабные перемещения скотоводческих племен не выходили, как правило, за пределы аридного пояса Евразии. После каждого военного вторжения в лесные районы кочевники должны были возвращаться в степи. Они не могли, да и не хотели изменять традиционный тип скотоводческого хозяйства.
Ярким примером может служить поведение гуннов — степных кочевников, вторгшихся в Западную Европу в V веке нашей эры. Они дошли до степей Дуная и остановились там, так как дальше, на западе, простирались неведомые им ранее ландшафты, где они не могли вести привычный кочевой образ жизни. И все же их вождь — Аттила организовывал долгие и дальние походы в глубь Европы. Но эти набеги «не были уже направлены на завоевание земель. После походов он, как правило, возвращался «на свои стойбища»»[60]. То же самое можно сказать о периоде монголо-татарского владычества. «Русь никогда не интересовала Золотую Орду с точки зрения приращения территории. Ее природные условия не соответствовали привычным нормам кочевого хозяйства»[61].
Монголо-татарам не удалось сломить политический строй Северо-Восточной Руси, основанный на совершенно иных формах ведения хозяйства. Созданная ими система ярлыков, сбора дани, баскаков-надзирателей не смогла обеспечить полный контроль над страной. Не только весенняя распутица, бездорожье и бескормица остановили Батыя в 100 километрах от Великого Новгорода. Его орды слишком далеко оторвались от степей — экономической базы кочевников. Конечно, решающее значение в освобождении Северо-Восточной Руси сыграло героическое сопротивление ее населения захватчикам, но и географический фактор нельзя не учитывать.
Некоторые исследователи считают, что «при переходе к скотоводству на каждого человека потребовалось в 20 раз меньше площади, чем при охотничьем промысле, а при освоении земледелия необходимая площадь сократилась еще в 20 раз»[62]. Эта интересная формула (в части, касающейся скотоводства) не вполне точна. В его кочевом (не придомном) варианте конкретное пространство приобретает несколько неопределенный характер. Находясь в постоянном движении, кочевник на коне мог охватывать своей деятельностью большие территории, чем пеший охотник.
Настоящий выпуск посвящен неолитическим культурам на территории Северной Евразии (быв. СССР). Выпуск разделен на две части («Неолит Юга» и «Неолит лесной полосы»), в которых излагается история изучения неолита в регионе, выделяются и характеризуются культуры или группы памятников, дается их периодизация. На примере отдельных памятников показываются условия залегания культурных слоев, выявляются материалы по культуре, быту, верованиям древнейшего населения. В выпуске приводится максимально полный список радиокарбоновых дат по неолиту разных регионов.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.