Коварный камень изумруд - [65]
Иоська тпрукнул лошадей, и Егоров пошёл на позадки старого, уже обрушившегося докового строения. Крытый шарабан, который он и не замечал, тихо тронулся за ним. Тронулся как раз туда, куда надобно было Егорову, там дорога шла, мало ли кто едет той дорогой?
Семь лет работая грузчиком, да то ли на американском воздухе, то ли на американской еде — кукуруза, свинина, бобы, но стал Сашка Егоров здоровей Саввы Прокудина. Заматерел сильно. Мог подковы гнуть, а уж ихние серебряные доллары двумя пальцами сгибать в пирожок, так это запросто.
Потому Егоров, спокойно, одной рукой отвалил камень, что прикрывал его тайный схрон, откинул доски, разгрёб землю. Открылось днище ведёрной бочки. Егоров бочку вынул, а она и рассыпалась, старая больно бочка, никуда не годная. Упал на землю кожаный мешок с могильными украшениями древних людей, кисет с двадцатью серебряными монетами и оба армейских пистоля, плотно завёрнутых в кожу.
— Здорово, поручик! — сказал сзади до жути знакомый голос. — Ну, нашёл я тебя, чтоб ты сдох! Указали мне на тебя добрые американские люди! Дай им воровской бог воровского счастья! Тащи своё добро сюда. Тащи, тащи!
Малозёмов! Клятый сержант Малозёмов!
Егоров Александр Дмитрии, бывший поручик тайной канцелярии её императорского величества, а ныне американский портовый грузчик, попривык в том американском порту к неожиданным событиям личного и неприятного свойства. Не вставая с колен, он повернулся на голос.
Малозёмов, похудевший, одетый во всё, что продают в окраинных магазинах этого клятого города, стоял в трёх шагах от Егорова и будто назло ему, покачивал в левой руке... изумруд! Тот самый изумруд, в покраже которого будто бы обвинили Егорова. И как толковал ему купчина Провоторов, обвинила Егорова сама императрица! А вот кто украл бесценный камень — сволочь Малозёмов!
— Добро своё кидай сюда, я сегодня ещё не жрал! — прикрикнул бывший сержант Малозёмов на бывшего поручика. В правой руке его подсвёркивал хороший американский нож бруклинской заточки.
— Мог бы этот камешек, каким хвастаешься, продать да пожрать, — ответил вору Егоров, опять поворачиваясь к своему зарытому имуществу.
— Ты меня опять житью учишь? Этот камень мне в Санкт-Петербурге станет годным. Вот сейчас тебя прикончу и поплыву в Россию. Ты у меня поперёк дороги встал, других препятствий не имею!
Егоров стал поворачиваться на голос, одновременно стянул с пистолей чехлы. Цапанул в каждую руку по пистолю и взвёл их. Краем глаза уловил, что на затравных полках порох есть! Ещё подумал: «Ну, туляки, не подведите»! Повернулся и выстрелил с обеих стволов.
Один ствол пульнул в коротконогую фигуру Малозёмова, а второй пальнул в лошадей, что тащили шарабан. Лошади всхрапнули и понесли по гнилому пирсу в залив. А по концу пирса обе лошади в залив и упали. Оттуда, из воды, вроде, кричал человек, так пускай его... пускай тонет. А сержант Малозёмов, стоявший с длинным ножом в трёх шагах от Егорова, отлетел назад, грохнулся оземь и больше не шелохнулся. Не подвели тульские пистоли...
Нет, подвели пистоли, подвели. Зелёный камень изумруд от пули, летевшей в Малозёмова, разбился на мельчайшие брызги, и они усеяли весь песок.
Не собрать.
А уже рядом, за доковыми сараями, заорали. Много людей заорало, громко, зло.
Егоров едва успел зарыть назад обломки бочки и свои могильные драгоценности. Навалил камень на схрон.
Пистолеты не прятал...
— За убийство человека... именем Малозём, и за насильственную смерть его кучера... именем... чёрт не разберёт русские имена... и за насильственную смерть его кучера, тебя, изверга, именем Александр Егорофф я отправляю на Остров Манхеттен! Пять лет каторжных работ! — сказал нью-йоркский городской судья и ударил по столу молотком. — Повезло тебе, что кожей ты белый человек!
— На каторге столько не живут, бодлива мать! — по-русски крикнул судье Александр Егоров. Судья швырнул в него молотком.
Иоська Гольц покачал головой, потёр руки, сладостно сказал: «Есть!» — повернулся и пошёл к выходу. Два здоровяка, судебных пристава, заломили Егорову руки и поволокли тоже на выход.
Но в другую дверь...
Глава тридцать седьмая
Сегодня утром, 1 ноября 1810 года, на острове, каторжанина Егорова Александра Дмитриевича охранники выдернули из строя, прямо с развода на работу толкнули в караульный бот, и через половину часа бот причалил к пристани города Нью-Йорка.
Под ноги Егорова, на гнилые доски причала капитан бота швырнул серебряную монету в пять долларов, что означало «город от тебя свободен, и ты городу тоже не должен»... Свободен...
А на пассажирской пристани стоял Иоська Гольц, прятался за двумя рослыми «пинкертонами». Поглядел Иоська, как Егоров поднимается в улицы Нью-Йорка и буркнул в широкие спины соглядатаев:
— Господином Зильберманом велено следить за ним прямо и нагло. Днём и ночью...
Александр Дмитриевич шёл от пристани в старый, ещё голландский город, шёл не по бездумности отпетого каторжанина, а с умыслом. Где-то здесь начиналась старая индийская тропа на город Бостон. Так вот, в начале той тропы стояли уже англицкие дома, вперемешку с домами голландскими. Англы голландцев давно с острова выперли, и дома в центре заселили англичане, а по окраинам поселились ирландцы. Что значит — почти русские... И где-то здесь должен занимать первый этаж жилого дома придорожный трактир тоже бывшего каторжанина О'Вейзи. Его каторжный срок закончился год назад. О'Вейзи... О'Вейзи... Наверное, это будет имя «Вася», если говорить по-русски?..
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.