Коварный камень изумруд - [103]
В «тихой зале» тут же появился разбитной парень, половой.
— Чаю мне покрепче завари, — велел трактирному слуге Егоров, — да липового меду подай. Да подушку мне. Я чаю выпью и посплю здесь.
Половой махнул полотенцем и убежал за чаем.
— Ты ещё здесь, Сирин? — удивился Егоров. — Так я на тебя чаю не заказывал.
— Ты, господин хороший, в наших краях не бывал. Неучён ты правильному разговору... я вот...
— Иди, иди...
— Правильный разговор здесь начинают так: «Триста рублей дам, отведи меня в село Черкутинтаул...»
Егоров вдруг рявкнул прямо через закрытую дверь:
— Два стакана чаю!
— Да... — продолжил свой разговор Ерофей Сирин, — а ведь идти туда надо обозом. А при обозе должны состоять только наши, уральские мужики. Дорога туда тяжкая... твоих возчиков туда пускать нельзя... Погибель твоим возчикам станется, ибо они уральской зимы не знают, про убойный лёт инородческой стрелы не ведают... про горных и подгорных проживальцев не слыхали...
Егоров отмахнулся от намёков про нечисть. Где её нет? Она везде.
— Значит, выходит, что и твоим возчикам надо платить? Сколько?
— А по сто рублей на человека. Будет при обозе двенадцать человек возчиков, считая меня. Съестные припасы для людей — твои, для коней — тоже твои. Вот и считай...
— А как называется гора?
— А никак не называется, господин хороший. Та гора, про которую ты мне плешь проедаешь, она есть запретное место народа «ханты». На ту гору пойдёшь — с неё и не скатишься. Там косточки твои вечно белеть будут.
— Триста рублей тебе, одиннадцать сотен рублей возчикам, припасов надобно рублей на триста...
— Съестных припасов надобно рублей на полтораста. Для людей. А на триста рублей — припасов для конского поголовья. Они зимой овёс потребляют... А вот припасов огненного боя — тебе надо рублей на двести. Мы свои ружейные припасы возьмём... За это не беспокойся...
— Наверное, не возьмёте, — усомнился Егоров, — не зная гору — не верю я вору.
Сильное оскорбление действительно опытного, «хожалого мужика» должно было покончить с пустым разговором. Егоров свой характер ему обозначил, и своим характером показал, что он начальник в будущем походе. А Ерофей Сирин на попятную не идёт. Значит, либо название горы не ведает, либо в те места русским людям, и правда, поход заказан инородческим правом... Но Егорова об этом инородческом праве предупредил бы Пётр Андреевич Словцов в то далёкое время, когда поручик Егоров привёз его к монастырю на острове Валаам... Где и открыл ему Словцов название уральской горы возле села Черкутинтаул и богатство той горы открыл... Значит, темнит что-то «хожалый мужик» Сирин.
Половой тихо открыл дверь в залу, осторожно поставил на стол серебряный поднос с двумя фаянсовыми чашками, заварной чайник и пиалу с мёдом.
— Рассчитай меня сразу, — велел половому Егоров, — я здесь спать передумал. Мне здесь надоедают, темнят... разные люди. Буди моего компаньона, мы поедем...
Половой умчался к хозяину за расчётной записью.
— «Эх да купец, как тряхнёт серебром: "Нет, так не надо! Другую найдём"!» — пропел Егоров прямо в лицо Ерофея Сирина. — Иди, мужик, иди. Я по осенним дням милостыню не подаю.
Он налил себе чаю, хлебнул взвара китайской травы без мёда, просто так.
— Гора называется Пештака, — сказал Сирин, прикрыв глаза рукой. И перекрестился двоеперстно.
Егоров тотчас отставил чашку с чаем в сторону:
— Врёшь!
Сирин выбрал себе из широкого блюда жирный кусок малосольной красной рыбы, налил малость водки в стакан:
— Тот, кто тебе про ту гору сказал, он тебе название перевёл на наш язык?
— А зачем переводить? Сказано по-русски, только древним языком: Пештака, это «Шахта, куда жертвы отправляют священным ножом».
— Верно говоришь, городской господин.
— Верно-то верно. А у неё другое название есть. Вот его я от тебя и жду, Ерофей.
Ерофей теперь спокойно выпил водки, куснул ломоть нельмы, поднял глаза на Егорова:
— Скиртха Тау. Дождался?
— Правильно. Скиртха Тау. Дождался, спасибо. Только не пойму — зачем ты мне два часа голову морочил?
— А я тебя изучал. Какой ты есть. Изучал — с кем мне на смертное дело идти, на мёртвую гору лезть.
— Как это — на мёртвую гору? Гора завсегда живая же сущность. Даже твоя древлянская религия о том говорит.
— Внутри той горы живут такие существа, коим название у обских народов, у ханти да манси, — «скиртхи». Они людей ловят и едят.
— Сказки это... — очень неуверенным голосом отозвался Егоров.
Ерофей Сирин поднялся из-за стола:
— Давай, готовься. Припасы, оружие, деньги... через три дня, во вторник выступаем.
— А это...
— А своих возчиков отправляй обратно. Домой, на Вятку, с конями и повозками. Здесь, на Урале свой ход требуется. И свои кони, и свои телеги, свои боевые припасы... особого свойства. Всё своё. Подумал малость и добавил:
— И свои люди.
Глава пятьдесят пятая
Лошади встали. Примучились. Обоз Егорова, что шёл на север Уральских гор, состоял из двадцати подвод, их тянули в очередь сорок лошадей. А по глубокому снегу тянуть и лошадям тяжко... Но привычные оказались лошади. Встали сами. Значит, будет только малый передых.
Егоров откинул с себя медвежью полость, вывалился из саней в снег, потоптал ногами. Ноги закололо. Да, дорога на Северный Урал оказалась почти гибельной...
XVI век. Время правления Ивана Грозного в России и Елизаветы II в Англии – двух самодержцев, прославившихся стремлением к укреплению государственности и завоеванию внешних территорий.На Западе против русского царя зреет заговор. К Ивану Грозному прибывает английский посол, капитан Ричардсон. Причем едет он якобы с Севера, обогнув Скандинавские страны и потерпев кораблекрушение в Белом море. Однако в действительности целью путешествия Ричардсона было исследование проходов к Обской губе, через которую, поднявшись по Оби и Иртышу, английские негоцианты собирались проложить путь в Китай, а в перспективе – отнять у Московии Сибирь.
В XV веке во времена правления Ивана Третьего русский путешественник Афанасий Никитин отправился с торговыми целями в опасное странствие. Его скитания затянулись на шесть лет, он «три раза все деньги терял и пять раз с жизнью прощался», но оставил путевые записи «Хождение за три моря» — замечательное описание своего похода. Царь прочитал этот путевой дневник и отправил «по следам» Никитина молодых и энергичных псковских купцов. Об их приключениях в Средней Азии и Китае рассказывает роман «Янтарная сакма».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие исторического романа итальянской писательницы разворачивается во второй половине XV века. В центре книги образ герцога Миланского, одного из последних правителей выдающейся династии Сфорца. Рассказывая историю стремительного восхождения и столь же стремительного падения герцога Лудовико, писательница придерживается строгой историчности в изложении событий и в то же время облекает свое повествование в занимательно-беллетристическую форму.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основу романов Владимира Ларионовича Якимова положен исторический материал, мало известный широкой публике. Роман «За рубежом и на Москве», публикуемый в данном томе, повествует об установлении царём Алексеем Михайловичем связей с зарубежными странами. С середины XVII века при дворе Тишайшего всё сильнее и смелее проявляется тяга к европейской культуре. Понимая необходимость выхода России из духовной изоляции, государь и его ближайшие сподвижники организуют ряд посольских экспедиций в страны Европы, прививают новшества на российской почве.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.