Коварные игрушки - [45]

– К завтрашнему дню он должен успокоиться. Если заметите какие-либо изменения, звоните мне. Не думаю, что что-то пойдет не так, это хорошее лекарство, но, если начнется кровотечение или он не будет нормально есть в течение следующих трех-четырех дней, обязательно звоните. Даже если это будет в Рождество. Странно, как он вообще подцепил эту дрянь.

Глава 14

Когда мы приехали домой, Ватсон еще спал на пассажирском сиденье. Припарковав машину, я уставилась на крыльцо дома. До него было примерно метров пять. Когда я только переехала в Эстес, я была настолько городской девчонкой, что разрешала Ватсону свободно гулять во дворе, как раньше в Канзас-Сити. Но потом Лео рассказал, что часто домашние животные попадаются в ловушку к горным львам и другим диким животным, иногда даже когда рядом их хозяева. С тех пор от машины до домика я водила его на поводке. В ветеринарной клинике мы сняли с Ватсона ошейник, и я не могла вынести мысль о том, чтобы снова надеть его. Что, если у Ватсона в горле еще остались кусочки этой ужасной гирлянды? Но я также не хотела рисковать. Не хотела, чтобы он просто шел рядом со мной, особенно ночью.

Я вышла из машины, подошла к пассажирской двери и приоткрыла ее, чтобы Ватсон не выпрыгнул, если вдруг внезапно проснется. Он открыл свои уставшие глаза и моргнул. Заслоняя собой улицу, я открыла дверь полностью и обняла его.

Когда я подняла Ватсона, он раздраженно фыркнул, нерешительно поерзал, а затем расслабился, разрешая мне нести его.

– Маленький мой. Тебе плохо, да?

Мне хотелось убить своих зятьев.

Зайдя в дом, я закрыла дверь ногой, осторожно пронесла Ватсона через комнату и положила возле кресла. Я хотела зажечь свет и посидеть вместе с ним.

Ватсон моргнул, осмотрелся, встал. Потянулся и направился в сторону спальни. Я пошла за ним. Он свернулся калачиком в своей кроватке, которая стояла прямо напротив моей кровати с балдахином. Он удовлетворенно вздохнул.

У меня отлегло. Если он уже сам выбирает, где спать, то точно идет на поправку. Я легла на пол рядом с ним, свернувшись клубочком, и нежно погладила его. Я хотела помочь ему заснуть, дать ему понять, что он не один. Через пару минут Ватсон посмотрел на меня сквозь прищуренные глаза, фыркнул, встал и перевернулся на другой бок.

Рассмеявшись, я быстро поцеловала его в макушку.

– М-да, кажется, ты уже выздоровел.

Но, несмотря на хорошие новости, я знала, что засну еще не скоро. Если вообще засну. Мысль, что внутри него были осколки стекловолокна, пугала меня до смерти. Слава богу, что некоторые из них попали в пасть, иначе я бы никогда не узнала, пока не стало бы слишком поздно. Я легла в кровать и повернулась на бок, чтобы следить за ним.

Я не могла потерять Ватсона. Просто не могла. Он появился в моей жизни в один из самых мрачных моментов, после смерти отца. Когда я сидела на коленях и рыдала, закрыв лицо руками, он подошел ко мне, приставил свой маленький лобик к моему. Оглядываясь назад, я понимаю, что этот поступок совершенно не в духе Ватсона. С того момента все стало налаживаться. Я, конечно, не верила, что мой отец после смерти переродился в собаку, но я чувствовала, что папа сделал мне подарок. Как напоминание, что он наблюдает за мной и любит меня.

Дополнительным бонусом было то, что Ватсон был очень сильной, а порой и довольно упрямой личностью. Такой пес понравился бы моему отцу. Ватсон был не из тех собак, которые пытаются произвести впечатление. И если уж на то пошло, он ожидал от мира прямо противоположного. Весь остальной мир должен был производить впечатление на него. Папе бы понравилась такая черта характера. Это снова убеждало меня в том, что он выбрал Ватсона специально для меня.

Я не могла потерять Ватсона.

Я лежала и смотрела на него. Я поняла, что на самом деле немного злилась на него, как когда-то злилась на отца за то, что его убили. Смешно подумать, но я гневалась на него за то, что он позволил себя убить и бросил нас с мамой. А теперь Ватсон, который так упрямо отказывается от собачьей еды и требует любую человеческую. В конце концов, изо всех блюд на свете он выбрал ужасную рождественскую гирлянду. В этом не было ни капли логики. Абсолютно.

Может быть, если бы гирлянда разбилась в доме или в магазине, и ее осколок от нее упал в его еду, а он бы съел и не заметил… Это хотя бы было понятно. Но гирлянды не было ни у меня дома, ни в магазине. Может быть, во время семейного ужина у мамы и Барри? Как только появилась эта мысль, я сразу же отмела ее. Это было несколько дней назад. Они не могли просто плавать у него во рту все это время. Это должно было быть свежим, что-то сегодняшнее.

Может быть, осколки были в пицце, которую он нашел сегодня в переулке за магазином игрушек. У них висела гирлянда. Может, она разбилась, и они выбросили ее, а осколки попали в пиццу.

Ответ был настолько очевиден, что я остолбенела. У меня закружилась голова, и я почувствовала себя глупой. Не пицца.

Перчатка.

Я села на кровати. Ватсон жевал большую строительную перчатку. На ней был красный соус для пиццы.

Я задумалась и забарабанила пальцами по одеялу, каждая новая мысль обрушивалась на меня, словно гигантская волна. Что, если это был не просто кусок пиццы с соусом? Что, если это была кровь? Я посмотрела на Ватсона. Он жевал перчатку. Если осколки гирлянды попали к нему из перчатки, то он нашел улику. Убийца использовал перчатку, чтобы задушить Деклана.