Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля - [88]

20 декабря

Сегодня написал «Похвальное слово Евгению Монину» — это мой друг, прекрасный художник, чья выставка откроется 28-го на Крымском Валу, вчера начал «Сказку про русскую Золушку», вполне безумное мероприятие; пишу и про святого Иннокентия, и воспоминания о Тарковском — кошмар, кошмар! Так много всего! Нужна же очередность! О! Сделал я Вепря! Ужас! Белов говорит: «Если будет такой год…»

31-го декабря снова будет радио! «Детский остров». Я пожелал детям, чтоб будущий год не был свинским.

13 января 1995

Написал я для Белова еще стихи для лубка, сильно, Женьк, политизированные, прости.

— Гром грянул!

— И на нас с небес,

— Ломая поднебесный лес,

— Метеорит упал тунгусский!

— Да нет! Родился Новый Русский!

Не знаю уж, что он нарисует, пока мучается. Второй тоже с политикой, что за сволочная история?

На рисунке предполагается женский торс, обнятый генералом.

О, Татарстан!

О, Дагестан!

О, знаете ли Вы?!

Что отделился Теплый Стан

От города Москвы.

Генералиссимус Онисим

Сказал: — Наш Стан стал независим,

Демократически устроен:

Тепл, выпукл, развит, статен, строен,

Манящ доступен, но — увы! —

Без рук, без ног, без головы.

Вот так! А первые три лубка: «Парашют», «Емеля Пугачев» и «Иван с Василием» он уже отгравировал. Получилось неплохо. Мне принадлежат по два оттиска.

… Не помню, писал ли тебе про Ивана с Василием. Но повторюсь.

Итак, на картинке два мужика двуручной пилой распиливают дом.

— Иван! Что пилите с Василием?

— Ты что, ослеп? Деревню пилим.

— И много ль напилили стенок?

— Сарай, онбар и пятистенок.

— Да что ты, паря, мы осилим:

— Расею к вечеру распилим.

30 января

Здравствуй, друг сердечный мой! Вдруг какие-то 5 минут — возможность написать тебе строчки. Так вот: я заметил неприятную закономерность: человек, который сделал что-то наплевательское или гадкое по отношению ко мне, — терпит в дальнейшем крутые неприятности. Как правило, это происходит так: я умоляю, прошу чего-то не делать, переживаю, но человек это делает. Я плачу, а там приходит время и… Женька, просто страшно и неловко говорить. Я говорю: «Не делай, прошу!» Но этого всегда оказывается недостаточно, и кончается бог знает чем.

* * *

Вот такие глупости приходят в понедельник в понедельническую мою голову после выступления перед прекрасными третьеклассниками. Как они меня трогали за рукав и как стеснялись! Как просили ласки, видно, дома не хватает. Я давал— и голосом, и по головке гладил. Я думаю, что это как-то отложится и в будущем не пропадет, как не пропадает же дождь, выпитый маленьким дубком, а мы уж смотрим — на столетний.

* * *

Женя, вот эта первая — мистическая тема, как ни странно, мною все время наблюдаема. То есть — у меня десятки и даже сотни примеров. Ну, не поверь же, что это — идиотизм.

3 февраля

Сегодня… не хотел я никуда идти, но заставил себя и отправился. Поехал в «Мурзилку», опальную в моей душе, получил аж сто тысяч рублей за семинар, потом поехал в изд-во «Малыш», подписал договор аж на миллион. Это на «Сказку про Зеленую Лошадь». Так решил назвать книжку. И вел с директором переговоры об издании собрания моих сочинений для детей, аж в пять томов. Все — размером с синего «Недопёска». Вот так, брат, дожил до собрания сочинений. Кошмар! А формат мне нравится, симпатичный, но в типовую полку не влезает.

* * *

Жень, у меня назревает некий нарыв — желание начать и быстро написать роман. Это будет о любви. Более откровенный, чем то, что писал я раньше. Но — не эротический и не порнуха, а просто более откровенный, свободный, но очень сильный. Очень хороший, но безумно печальный. Вчера Б. А говорила, что мечтает читать «Суера», но боится, что конец — печальный. И очень радовалась и смеялась, что может не бояться.

* * *

Б. А., конечно, заслуживает всего, что я ей посвятил. В деле знания и любви к моей прозе она даже Ваню Овчинникова перекрывает. А это уж — вообще.

* * *

Вчера у меня был молодой журналист Володя из «Арг. и факт.». Брал интервью, которое пока не очень получилось. Но — ладно, далее получится. Ион спросил, не был ли я знаком с Оболенским. Боже мой! Он мне напомнил, и я затрепетал. Да, я был знаком с этим великим человеком Леонидом Леонидовичем Оболенским.

Я с ним жил в одном номере в Одессе, в гостинице «Экран». Он снимался в кино, а я писал сценарий «Лодки». Это была эпоха «дяди Вани». У меня сохранилось несколько писем Оболенского и мой портрет (фото) его работы. Так вот, кстати, Леонид Леонидович имел жену, которую называл «Ирка». Он на ней женился, когда ему было 70 лет, а ей 20. Они прожили счастливо 17 лет. Какой же это был нежный, счастливый, добрый человек Яростный поклонник «Лодки», между прочим. Ты, конечно, видела его в кино, где он играл старых лордов («Чисто английское убийство») и вообще князей. Он и был князь, так что играть ему особо не приходилось. Я вспоминаю, как мы с ним входим в гостиницу «Экран», и нам кричит толстая секс-портье:

— Коваль и Оболенский, с вас по червонцу и губную помаду!

— У меня — бутылка, — говорю я.

— Бутылку выпьем сами, — отвечал Л Л — А всю губную помаду съела моя жена. Но если у вас есть жареные бички — заходите.

Володя этот рассказал мне, что хоронило его полгорода (он жил в каком-то городке, забыл, под Челябинском). Это был человек, не любить которого было просто невозможно. Такие бывают, вот история! Эх, Леонид Леонидович! Друг старых лет! Со счастьем и наслажденьем я вспомнил его, стал, конечно, сравнивать. Все-таки нас он перешиб. Но он-то князь, а мы только столбовые дворяне.