Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля - [109]
— В детстве я очень любил собирать щавель. Так интересно было отыскивать его по весне среди лугового разнотравья. Найти и с наслаждением съесть кислый листик Да и сейчас безмерно приятно — узнать растение «в лицо» и сказать кому-то: «А вот — козлобородник» или там: «Это — живокость». Мне нравится словарь ботаников. Какие замечательные здесь названия, очень русские и близкие. Очень близкие к литературе и важные для литературы. Слова, которые нельзя потерять.
Сейчас у меня дома растет шеффлера. Мне нравится и это латинское название. Как-то приятно его осваивать. Или аралия, антуриум — удивительные, новые для меня слова. И конечно, с огромным уважением отношусь к людям, знающим растения, но должен сказать, что таких встречал очень мало. Сам же, усвоив некоторое количество ботанических понятий с детства, позже захотел расширить их круг. Несколько лет назад у нас вышел замечательный двухтомник «Травянистые растения СССР». Я купил на всякий случай сразу три экземпляра. Он мне очень помог. Хотя не скажу, что рисунки там превосходные, но все-таки они близки к оригиналу и узнаваемы, и даже, пожалуй, лучшие из тех, что попадались мне в руки. Я всерьез стал изучать его, потому что, мне кажется, стыдно (ну, уж писателю совсем стыдно) не знать того, что тебя окружает: птицы ли это, звезды или растения.
— Какое впечатление на вас производят садовые цветы?
— Когда я попадаю в сад, я воспринимаю не конкретно какое-то растение — астру, например, или флокс. Я воспринимаю их в целом, в пейзаже. Для меня они чрезвычайно важны именно как часть ландшафта, и я охватываю всю картину: и цветы, и деревья, и дом, и человека, который проходит между этими цветами, словно оживляющее картину начало. Потом, медленно двигаясь по саду, я смотрю, как все меняется, одно наплывает на другое, что-то уходит из поля зрения, а что-то появляется. И только уже осмотрев всё вот так, я могу, грубо говоря, укрупнить план и обратиться к какому-то отдельному цветку. И сказать: «Какие роскошные жарки!» Понюхать, дотронуться рукой или попросить букет.
В общем, я воспринимаю цветы как необходимую и очень украшающую нашу жизнь деталь. Для меня это все-таки именно деталь пейзажа, что абсолютно не исключает моей любви к ней.
— Юрий Иосифович, вот вы писатель и художник. Не получается ли так, что наша скромная, но поэтичная природная флора, если можно так сказать, поглощается у вас литературным творчеством, а яркие садовые цветы — живописью?
— Нет, не так. Литературой и живописью поглощается все. Вот, например, подмаренник — прекрасное слово. Но это же и чудесное растение, с присущей, пожалуй, только ему странной белой окраской ажурных соцветий, которую просто белой и не назовешь. Она какая-то призрачно-болотная, жидковато-белая с элементом зеленого, и очень холодная. По-моему, это живописнейшее растение.
— Знаю, что вы любите и комнатные растения. Вряд ли вы их видите как деталь ландшафта. Так куда же вы их определите?
— Они, как правило, необыкновенно красивы и, я бы сказал, скульгттурны. Очевидно, в растениях это заложено, они просто живые произведения искусства. Я с удовольствием рисую стволы старых яблонь. Причем могу выдумать форму и нарисовать яблоню, вообразив ее Но всё, что я ни придумал бы сам, всегда хуже того, что я увидел в натуре и попытался рабски воспроизвести. Так вот, комнатные растения для меня обладают определенной магией — магией формы. Как удивительно гармонично уживаются они со скульптурой, созданной человеком. У меня в комнате растениям отведено лучшее, почетное место. Крупные, рослые стоят на полу, и мне нравится видеть их рядом со скульптурными работами моих друзей — Лемпорта и Силиса. Но помимо магии формы существует магия внутреннего содержания. У каждого растения она своя, хотя есть и схожие в этом плане. Скажем, библейский сюжет «Въезд Иисуса в Иерусалим» традиционно связывается с пальмой. Мне кажется, что драцена или юкка здесь тоже вполне уместны. Есть в домашних растениях для меня еще одно, бытовое, что ли, наслаждение. Я давно заметил, что «живой» зеленый цвет с его различными тонами и нюансами действует на меня благотворно. И я сознательно пользуюсь этим. И последнее, а может быть, и первое. Конечно, большое счастье, когда ощущаешь радость, глядя на свежий, молодой побег, развернувшийся новый лист, когда знаешь, что твоим растениям уютно в доме. Ну а цвести — это уже и не обязательно, лишь бы хорошо росли.
— Вы любите свои растения и других вам не надо или хочется завести еще какие-то, которых вы раньше не знали и не видели?
— Конечно, хочется. Вот, например, прошлой осенью мне в одном магазине страшно понравилась кордилина — необыкновенной красоты. Уже взял деньги и поехал ее покупать. Но поскольку я очень люблю шеффлеру и аралию, которые у меня растут давно, то понял, что она, войдя в дом третьей, может их «забить» в моем сознании. И я ее не купил, хотя мучительно хотелось ее иметь. Но, с другой стороны, здесь у меня живут шеффлера и аралия, они могли обидеться. Я решил не обижать их и не взял ее.
— Л как вы смотрите на такое решение сейчас?
