Котовский. Книга 2. Эстафета жизни - [157]
— Что сорвалось?
— Латинская поговорка. Когда ехал сюда, давал себе торжественную клятву — ни одной латинской пословицы в разговорную речь не совать.
— Это почему же?
— Старит, делает смешным. А дело-то… не до смеха.
— У пословиц есть и преимущество, Зиновий Лукьянович, non multa, sed multum.[10]
Странное дело, как только Менжинский ответил на латинскую поговорку латинским изречением, Кирпичев почувствовал себя проще, язык у него развязался, и он стал говорить свободно и легко.
Он рассказал, как познакомился с Михаилом Васильевичем Фрунзе и всем его семейством.
— Вы, Вячеслав Рудольфович, знавали его? Ну конечно! Неуместный вопрос!.. Я всем старческим сердцем полюбил его, а еще того больше — часто бывавшего у него Григория Ивановича Котовского, этого я считал как родного…
Кирпичев помолчал, силясь побороть внутреннее волнение.
— Товарищ Менжинский! Вы верите в святые чувства долга, чести, дружеских обязательств, то есть обязательств, накладываемых дружбой? Нет в живых Фрунзе, нет Котовского. Но Кирпичев был и останется их верным другом. Так каково мне было видеть, что убийца Котовского преспокойно разгуливает по улицам Харькова на свободе и даже не всегда этак, знаете ли, в трезвом виде?
Лицо Менжинского из просто вежливого и участливого стало заостренно-внимательным.
— Убийца Котовского по суду получил десять дет и отбывал наказание в Одесской тюрьме, — сказал он.
— Откуда по чьему-то указанию переведен в Харьков. Какая-то бабушка ему ворожила. А в Харькове нашли возможным вскоре и совсем его выпустить. Если можно так выразиться, спрятали в тень. Он работает сейчас на вокзале сцепщиком вагонов. Удовольствие, знаете ли, ехать в вагоне, который прицепил к составу убийца Котовского!
— Понятно, — сказал Менжинский, делая запись в блокноте.
— А почему он получил десять лет, позвольте вам задать вопрос? Почему не пристрелили его, как бешеную собаку?
— Видите ли…
— Я отвечу сам. Ему дали вместо высшей меры десять лет, потому что судья изобразил убийство как уголовное. Между тем оно политическое! Это и Фрунзе говорил!
— Понятно, — повторил Менжинский. Ему нравилась запальчивость профессора.
— Но это еще не все, что я хочу рассказать. То, что я сейчас вам открою, — видимо, первый случай в истории человечества, когда отец доносит на преступные действия родного сына.
2
Много трагедий разыгралось перед глазами Менжинского за годы работы чекистом, и когда он был заместителем Дзержинского, и когда после его смерти возглавил ОГПУ. Не раз он видел припертого к стене неопровержимыми фактами лютого врага, когда кипела в змеином вражьем сердце бессильная ярость и туманила взгляд смертельная тоска. Не раз случалось распутывать сложнейшие узлы, созерцать предельное человеческое падение, низость, продажность. Не раз приходилось наблюдать, как преступник извивается ужом, лжет, недоговаривает, а потом, махнув на все рукой, выкладывает все карты на стол, называет сообщников, зарубежных хозяев, выдает явки, пароли лишь бы сохранить свою подленькую жизнь.
А сейчас перед Менжинским раскрывалась большая драма. И Менжинскому становилось понятно, почему профессор Кирпичев не обратился в местные органы политуправления: он изверился, он уже не доверял у себя в Харькове никому, после того как увидел убийцу Котовского на свободе, а своего сына участником какого-то заговора.
— Значит, у вас есть сын, — помог Менжинский, так как Кирпичев опять замолчал, видимо переживая свое горе, видимо захлебнувшись своими страшными по сути словами. — Взрослый? Я говорю: взрослый у вас сын?
— Врангелевский офицер. Вернулся — молчком, и я не лез с расспросами. У каждого, знаете ли, свое. Вернулся — и слава богу. Документы в порядке, не то чтобы скрывался как-нибудь. Ну, думаю, или взяли в плен и отпустили на все четыре стороны, или сам не захотел забираться в чужие края. Словом, кто старое помянет, тому глаз вон. Мы с ним никогда и не поминали и этой темы не касались. Поступил он на службу — старшим счетоводом. Ну, думаю, и то хлеб, счетоводом так счетоводом, не о такой его карьере, конечно, я мечтал, да ведь что делать-то. Так уж получилось.
— Отношения у вас отдаленные? О чем-нибудь вы все-таки разговариваете? Как он дальше планировал свою жизнь?
— Меня называет «папахен», считает, что я выжил из ума. Начнешь с ним по-серьезному разговаривать, а он давай всякую белиберду молоть: тирли-мирли… трум-бум-бум… — дескать, о чем с тобой, старым ослом, толковать? А не то скажет: «Вот что, пупсик! Воспитывать меня надо было раньше, этак четверть века назад. Сейчас мне, мил человек, тридцать с гаком, сам как-нибудь о себе подумаю».
— Нехорошо. Это он в армии огрубел?
— У него такая точка зрения: родители — это бросовый хлам, самое подходящее место для них — на кладбище, совесть, справедливость, свобода и так далее и так далее — это все пугала, чтобы народ в страхе держать, это все боженьки, на которые лоб крестят. «А что же есть?» — спрашиваю. «Есть я, говорит, мой живот, который требует пищи, мой мозг, который должен смекать…»
— Нахватался! Импорт, сплошь импорт! Сначала я так понял, что у вас чисто семейные разногласия. Оказывается, дело обстоит значительно хуже. Но пока — я вижу одни слова.
Роман «Котовский» написан Борисом Четвериковым в послевоенный период (1957–1964). Большой многолетний труд писателя посвящен человеку, чьи дела легендарны, а имя бессмертно. Автор ведет повествование от раннего детства до последних минут жизни Григория Ивановича Котовского. В первой книге писатель показывает, как формировалось сознание Котовского — мальчика, подростка, юноши, который в силу жизненных условий задумывается над тем, почему в мире есть богатые и бедные, добро и зло. Не сразу пришел Котовский к пониманию идей социализма, к осознанной борьбе со старым миром.
Большой многолетний труд старейшего советского писателя Бориса Четверикова посвящен человеку, чьи дела легендарны, а имя бессмертно. Автор ведет повествование от раннего детства до последних минут жизни Григория Ивановича Котовского. В первой книге писатель показывает, как формировалось сознание Котовского — мальчика, подростка, юноши, который в силу жизненных условий задумывается над тем, почему в мире есть богатые и бедные, добро и зло. Не сразу пришел Котовский к пониманию идей социализма к осознанной борьбе со старым миром.Рассказывая об этом, писатель создает образ борца-коммуниста.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В предлагаемую читателю книгу популярной эстонской писательницы Эмэ Бээкман включены три романа: «Глухие бубенцы», события которого происходят накануне освобождения Эстонии от гитлеровской оккупации, а также две антиутопии — роман «Шарманка» о нравственной требовательности в эпоху НТР и роман «Гонка», повествующий о возможных трагических последствиях бесконтрольного научно-технического прогресса в условиях буржуазной цивилизации.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Роман воскрешает суровое и величественное время, когда советские воины грудью заслонили Родину от смертельной опасности.Писатель пристально прослеживает своеобычные судьбы своих героев. Действие романа развивается на Смоленщине, в Белоруссии.
Роман "Клокотала Украина" - эпическое полотно о подготовке и первом этапе освободительной войны украинского народа против польской шляхты в середине XVII столетия. В романе представлена широкая картина событий бурного десятилетия 1638-1648 годов. Автор показывает, как в украинских народных массах созрела идея восстания против гнета польской шляхты и католической церкви, как возникла и укрепилась в народном сознании идея воссоединения с братским русским народом и как, наконец, загремели первые громы восстания, вскоре превратившегося в грандиозную по тому времени войну.
Роман посвящен завершающему этапу гражданской войны — прославленным в песнях боям у Каховки, легендарному штурму Перекопа. В нем убедительно и ярко показана руководящая роль Коммунистической партии в организации защиты завоеваний Октября, боевое единство украинского, русского и других народов в борьбе с врагами.В романе наряду с историческими героями гражданской войны (М. В. Фрунзе, Иван Оленчук — крестьянин, проводник красных частей через Сиваш, и другие) выведена целая галерея простых тружеников и воинов.
В данном произведении показан мир глазами офицера, которому предстоит на практике учиться воевать вместе со своими подчинёнными. Быть беспощадным к людям, давшим слабину, или уметь прощать? Бездумно подчиняться приказам или постараться сохранить жизни людей? Сражаться насмерть или биться, чтобы жить? Читателю предстоит увидеть небольшой промежуток времени, за который очень сильно изменился взгляд на войну сначала небольшой группы людей, а впоследствии - всей армии.