Котик Фридович - [10]

При очередном коалиционном собрании было решено пойти на военную хитрость – сказать Фриде, что она, Вера, о-очень хочет в Израиль, и жить они там будут вместе, и учиться Вера будет в университете, словом наобещать с три короба и уговорить Фриду поехать первой, квартиру снять, обустроится, чтобы девушке не хлебать иммигрантскую кашу а приехать на готовое. А она, мол, здесь пока десятилетку закончит и как раз года через два приедет в ВУЗ поступать.

Операция по уговариванию Фриды завершилась неожиданно быстро, по принципу «ах, обмануть меня не сложно, я сам обманываться рад». Пожилая женщина сама яркими красками раскрасила радужную картину Верочкиных израильских перспектив и беспокоилась только об одном, как бы там девочку в армию не забрали. «Девочка» между тем сноровисто упаковывала немудрёные фридины пожитки в баулы. Огромные клетчатые сумки дядина теща притащила аж из Киева, старалась в основном для дочери, но и старухи перепало, по-родственному. Фридин отъезд обставлялся куда скромнее, чем сыновний. Там огромными контейнерами посылали багаж – мебель, посуду, у торгашей купленные ковры и видеомагнитофон. Фриде же невестка обещала найти в Израиле на съем квартиру со всем необходимым. Впервые в жизни она с удовольствием называла свекровь мамой. «Вы, мама, о мебели не беспокойтесь. Мы же на несколько месяцев раньше Вашего приедем, всё для Вас сделаем. И жить мы, мама, будем по соседству, приглядим за Вами, пока Верочка не приедет.». Невестка чувствовала себя при этом великим стратегом, да и за обиды старые мстила. А мебель, это так, часть их с Веркой договоренности квартиру оставить со всем приданным.

Вот так, по собственной близорукости и родственной подлости оказалась Фрида израильской жительницей, одинокой и всеми брошенной, на старости лет в чужом углу. Угол, правда был вполне пристойным, тут невестка не соврала. На будущие Фридины деньги, ещё до приезда той, наняла маклера и велела найти приличную квартиру, полностью меблированную и от их дома подальше. «Подальше» маклер понял буквально и ближайшая квартира нашлась в Хайфе.

Пол года спустя уже и фридиной наивности не хватало на то, чтобы верить в Верино пришествие. Только теперь она поняла весь ужас своего положения. Одна, совсем одна на всём белом свете. Есть сын с внуками, где-то на свете есть и дочь, есть Вера. А что толку? Чужая страна, чужой язык, жара, не вкусные помидоры и хлеб, знакомых-коллег нет, а она не из тех, кто легко заводит новые знакомства. Правда нытьё других стариков об израильской дороговизне Фрида не понимала. В этом плане её, привыкшую довольствоваться малым, кушать как птичка и годами ничего себе не покупать всё устраивало.

Она даже ухитрялась откладывать из своей пенсии долларов по сто в месяц и посылала их Вере. Поначалу Фрида эти деньги копила на её приезд, но когда та открытым текстом сказала, что ехать не собирается даже в гости, а здесь ей не на что жить, и стипендия в ПТУ пустяшная, стала ей Фрида понемногу подбрасывать. Перевод денег давал старушке повод совершить путешествие через весь Адар к почте у фонтана и основание услышать Веру. По условию задачи человек, получавший перевод, должен был помимо предъявления паспорта назвать пароль, который ему сообщал отправитель. Пароль каждый раз менялся, так что раз в месяц Фрида общалась с Верой на вполне законных, оплаченных ею основаниях. Она даже придумала некую хитрость, что бы затянуть разговор, продлив его до получаса. Расспрашивая девушку о житье-бытье и жалуясь на жару, она якобы искала сначала очки, потом «ту бумажку, на которой записала эти цифры». Вера знала, что у старой училки-аккуратистки всё всегда под руками, но принимала условия игры и считала выслушивание нудного старческого ворчания вполне неплохо оплачиваемой работой.

В один из таких курьерских дней Фрида собиралась на почту, и хоть день был хамсиновый("знойный" - иврит) и с утра давило виски, планы менять не собиралась. К тому же рядом с почтой в адвокатской конторе у неё была назначена встреча с юристом, который якобы оформлял еврейским беженцам компенсацию из Германии. Деньги обещались нешуточные — пять тысяч дойчмарок. В курсах валют пенсионерка разбиралась неважно и понимала, что дошлый юрист, обдерёт её, как липку, но и оставшегося должно было хватить, чтобы съездить в Черновцы и своими глазами посмотреть на Верино-житьё-бытьё, на свою квартиру, где она сама хозяйка, а не какая-то цокающая фифа. Фрида даже в Израиль специально по туристической визе уезжала, чтобы прописки не лишиться.

Хотелось также пообщаться с коллегами, посмотреть на новую директрису, всё-таки столько лет этой школе Фрида отдала, отъесться сочными украинскими помидорами, обязательно вывесить на солнце пальто с натуральным воротником и заново пересыпать его нафталином, а ну-как ещё сгодится, а Вера этого точно не сделает. В общем, планов было много, но на выходе из подъезда всё закончилось. Дворовый кот странной окраски, как всегда поджидавший её у подъезда был последним, что увидела старушка, теряя сознание. Через какое-то время она очнулась от шершавого прикосновения к щеке,  открыв глаза увидела над собой всю ту же бандитскую морду, которую обычно гоняла от мусорника. Вымученно ему улыбнулась, смотри-ка какой брат милосердия! Нога нестерпимо болела, палочка-выручалочка валялась поодаль, не дотянуться, повернувшись на бок Фрида застонала.