Котел - [27]

— Я тоже хочу сказать слово, — поднял палец Тянивяму. — А мое слово такое: долой москалей. Красная площадь в Москве это украинская площадь, каждый москаль должен висеть на фонарном столбе от Москвы до Киева. Потом мы переименуем Москву в Бандероманию. Только надо победить фашистский режим Януковича. Ребята, деритесь, не жалея своих сил. Если потребуется, я сниму с Верховной Рады своих депутатов и сюда, на майдан, нечего штаны протирать. Пусть учатся мужеству, набираются стойкости, им это пригодится в борьбе с москалями.

15

Американский ястреб, скунс, он же сенатор, белоголовый, злобный старик, все искал место под солнцем, но судьба долгое время не проявляла к нему милости. Его самолет был сбит советской ракетой во Вьетнаме, он успел катапультироваться, но попал в плен и просидел в тюрьме около пяти лет. Потом вернулся в Америку, где началась его служебная карьера. Решетка вьетнамской тюрьмы не могла не повлиять на его характер, изломать психику. Так он стал трудным человеком. Кажется, дважды принимал участие в гонке выборной компании на пост президента США, но все время проигрывал. Не будем слишком пристально копаться в грязном белье непредсказуемого сенатора, скажем лишь, что он скрытен, мстителен и таинственен как скунс. Борьба за кресло президента всегда была бесполезной: американцы его не любили, конгрессмены ему не симпатизировали. Перепробовав много стран, где можно было бы наследить, он вдруг перекинулся на Россию, хотя в России никогда не был, а с русскими только встречался, но в полемику никогда не вступал. На ненависти к России, он буквально помешался. Возможно пиарился. Россия была модной темой не только в Америке, годы шли, жизнь близилась к завершению, а он, Маккейн, никак не мог добиться своей амбициозной цели.

Узнав, что на западе Украины неофашисты правят бал, что Америка играет в этом не последнюю роль, что его страна выделила пять миллиардов долларов на переворот в Украине, Маккейн обрадовался и засобирался в Киев. И не зря. В столице Украины это вызвало бурю восторга. Сенатор Маккейн — это будущее Америки, срок Барака скоро закончится, а Маккейн займет его место, и Украина может стать очередным штатом США. Да это просто милость небес! Есть за что воевать, наконец, пришла пора сказать москалям: геть москали!

Киевляне чаще стали посещать туалеты, чтобы освободиться от жидкости, наплывающей от бешеного восторга, старушки напекли много пирожков, наварили невероятное количество галушек и отнесли на Майдан бандеровцам-освободителям. Пацаны, старше двенадцати лет, напихали украинской горилки (бормотухи) вместо учебников и тоже отправились на Майдан. Это была эйфория, словно на Украину, спустившись с небес, должен был явиться сам Иисус Христос.

В кабинет Виктора Федоровича влетела Анна Герман.

— Виктор Федорович! Вам надо побриться и возможно постричься, можно я вызову лучших парикмахеров, ведь, вы, должно быть, знаете, завтра, к нам, в неньку Украину, прибывает Джон Маккейн. Джон, ах Джон, белоголовый красавчик! Вы наверняка в курсе: Джон Маккейн — американский сенатор, эдакий красавчик, старичок под девяносто, нет, под восемьдесят, но весомый, популярный во всем мире. Он успешно ведет дипломатическую войну с Россией, нашим заклятым врагом, ой, простите, с нашим другом. Женщины Украины от него в восторге. И я в восторге. Это все же американец, сенатор, это Джон, а не Иван. Джон, понимаете? Как я выгляжу, Виктор Федорович? Вы уж там, когда он зайдет в ваш кабинет, ручкайтесь с ним, низко опускайте голову и дарите ему американскую улыбку, можно на украинский манер, приседая и наклоняя голову до колен, рот до ушей, зубки начистить до блеска, духи французские и…и меня позовите, я чмокну его в щеку. Вы не будете возражать? И знаете, неплохо было бы, чтоб кто-то из вашей администрации, с тряпочкой в руках, а то и языком, если не окажется тряпки, навел блеск на обуви Маккейна, как это делают в Польше. А почему бы нет? Мы ведь не хуже поляков, правда, Виктор Федорович? Вон Польше сколько отвалили после того, как поляки доказали свою преданность при помощи языка. Язык у них, как метелка, они им даже улицы могут подметать. Мы ведь не хуже поляков, правда, у меня у самой польские корни и если никто не согласится, эту почетную миссию выполнить, я могу взять на себя. Ах, Виктор Федорович, вы так похожи на москаля, но, слава Богу, не стали им окончательно.

Виктор Федорович подошел к зеркалу, покрутил головой, как тыквой перед разрезом и нашел, что Анна права, и сам направился в кабинет, где дремала молодая женщина в белом халате — парикмахерша. Выйдя из парикмахерской, он снова стал перед зеркалом, отражающим его в полный рост, и как обычно, сложил ручищи и произнес: виноват, простите.

— Хорошо у вас получилось, Виктор Федорович, даже отлично, только вы забыли опустить голову, сделать наклон, а наклон вы можете сделать классический: у вас живота нет. Вот сделайте, попробуйте, я посмотрю. Так, так, отлично, молодчина. Сенатор достоин таких почестей. Я тоже хотела бы так сложить свои ручки, как вы, но у меня, к сожалению, не тот статус. Скорее, я буду все время приседать и делать губами чмок — чмок. Как вы думаете, Виктор Федорович, ведь Маккейн, после вас конечно, мужчина — во! Ну, я побежала.