Кот внутри - [4]

У молодого Бога Маиса сотрясение мозга, и Смерть забирает его в те времена, когда его не били так часто, назад в его юность — назад назад назад… тик-так тик-так… назад в райские кущи. Конечно, и здесь все спалит смерть. Жрецам майя приходилось отправляться в эти экспедиции в прошлое потому, что они сжигали настоящее. Исследователи майя удивлялись, почему те не делали вычислений будущего. Дело в том, что у них был превышен кредит по счету. Чеки оказались недействительными. Нет там ничего и никого.

Но это произошло не сразу. Ты не подсаживаешься с первого укола, и, даже когда подсел, какое-то время можешь оставаться на той же дозе… но попробуй продержаться, как наркоман на героине, несколько тысяч лет. Контролировать эту зависимость? Так что он возвращается в то время, когда зависимостью еще можно было управлять, и, если не получается, двигается вспять — все дальше, дальше, дальше. Посмотрите на пантеон майя и их календарь, и вы увидите, что эти вампиры и наркоманы времени прекрасно знали о таком тупике и принимали меры предосторожности, уравновешивая богов смерти и жизни, но не так, как сбалансированы счета мистера Харта — или-или, — а через переходные циклы.

Смерть предстает и как культурный герой, демонстрирующий путь за пределы смерти, и эта ее грань открылась идеалисту Клинчу Смиту…

Сундук мертвеца стоит в консульстве, вице-консул сообщает матери печальное известие.

Мать Смита знает, кто убил ее сына. И младший брат Клинча знает. Посмотри на любого человека у власти и догадаешься, какие приказы он отдаст… Смерть Рема глазами Гитлера… Весь клан Смитов будет уничтожен…

"Не время похвальбам! Так будет: воле я остыть не дам".[9] Он должен навсегда заглушить голос Клинча Смита. Весь клан Смитов должен быть стерт с лица земли…

Вспышкой — миссис Смит мертвая в искореженном автомобиле… Юный Гай Смит летит в Южную Америку.

— Мы только ранили гадину, но не убили…

Юный Гай Смит присоединяется к Одри Карсонсу в отдаленном поместье в Андах.

Одри Карсонс: он мрачен призрачен порочен нежен бесстрашен и в то же время у него холодный ум мистера Харта. Он двойник Харта и его палач.

Гай Смит: он — зубастый Бог Смерти майя, но теперь его лицо раздавлено, искорежено перепадами давления, черты стерты, тело истощено долгими голодовками. Лицо, на котором не отпечаталось время.

Старый Сержант: у него короткие серо-стальные волосы и багровое лицо обычного вояки. В его внешности есть намек на облик Бога Полярной Звезды.

В своих переходных формах Смерть в какой-то степени отождествляется с человеком, которого убила — она разделяет его смерть. Такая разделенная Смерть теряет свою целостность. Все это кажется разрушительным мистеру Харту, который никогда не идентифицируется со своими жертвами. Если он сделает это, ему угрожает опасность самому стать жертвой. Но в какой-то момент смерть должна пойти на такой риск. Она должна стать смертной и умереть, чтобы затем возродиться. Мистер Харт хочет быть смертью, но он не сможет познать смерть. Смерть не будет обслуживать незнакомца, не способного доказать свое звание, гринго, который боится ее имени и установил дома правило: в его присутствии нельзя произносить слово «Смерть». Харт не может читать книги майя. Он читает их, точно тот, кто берет "Моби Дика", чтобы узнать о китобойном промысле, и не желает слышать про Ахава, Белых Китов, Квикега и Измаила… То, что там написано и долго дремало, — теперь смертельный штамм вируса, жаждущий вырваться, спрыгнуть со страниц и заразить миллионы человеческих призраков, но не скаредными религиозными капиталистическими идеями XIX века, как у мистера Харта, а своими собственными: жестокими, нежными, двусмысленными, бесстыдными, гнусными, невинными, причудливыми, невообразимо древними и хищно юными… Мистер Харт, который станет Смертью, не догадывается, с кем он связался.

Радужная долина в боливийских Андах. Юный Гай Смит и его друг Одри Карсонс занимаются в Академии Смерти с опытными инструкторами. Они учатся летать на крыльях смерти. Они учатся тому, что боится познать мистер Харт, идут на риск, которого опасается мистер Харт.

Два бандита стоят у стены…

— Когда в вас попадают пули, muchachos,[10] - это все равно, что вдыхать несуществующий воздух. Не сжимайтесь, не втягивайте грудь. Прижмитесь к стене, расправьте плечи…

Старый Сержант: Мы сейчас готовимся к расстрелу… А как насчет шальных пуль? Естественные потери, — так говорят в армии…

Одри и Гай приезжают в разбомбленную деревню, захваченную… Вьетконгом? Американцами? Немцами? Солдаты в бою. Выстрел — Одри падает. Гай разворачивается и убивает снайпера в окне. Тащит Одри за стену. Достаточно одного взгляда на лицо Одри. Трудно ошибиться, когда видишь, как по лицу ползет серая тень и шевелятся серые губы.

— Казалось, я слышал и второй выстрел сразу…

Смерть сейчас совсем близко, и Гай чувствует, как она пахнет. Это серый запах, останавливающий сердце и дыхание. Запах пустого тела. Запах полевых госпиталей и гангрены. Запах, который можно уловить на лице Одри еще до того, как попала пуля…

Эрнест Хемингуэй умел различить этот запах. Вот он едет в джипе с генералом Ленемом,