Кот, который всегда со мной - [11]

Все, кто тогда ездил с нами в Новый Орлеан, испытывали к Нортону такие же чувства. Выходные прошли очень весело, тем более что почти повсюду нас сопровождал мой мурлыкающий дружок. Нам так понравилось уплетать за обе щеки (особенно в «Эмирилз», где я испугался, как бы Нортон не потерял от восторга сознание, отведав лососевый чизкейк), осматривать плантации, основанные еще до Гражданской войны, потягивать кофе с ароматом цикория, глазеть на экспонаты Музея вуду, что мы решили повторить опыт на следующий год и отправиться в Чарльстон в Южной Каролине.

Перед выездом я снова долго спорил с кем-то из маленькой гостиницы, в которой мы хотели остановиться. Попался еще более непреклонный человек, который никак не хотел пускать Нортона. Наконец я все-таки его уломал. Но когда мы регистрировались, администрация отнеслась к нам с большой настороженностью, всячески выражала неодобрение и сурово предупредила, чтобы мы не выпускали кота из номера. Должен сказать, что мы все были в восторге от Чарльстона. Осматривали дома и сады, вкусно ели и наслаждались прогулками по одному из самых очаровательных городов мира. Но самым замечательным было то, что произошло в отеле. Во время нашего первого завтрака Нортон проскользнул вниз, намереваясь присоединиться к нам за утренней едой. Подскочивший менеджер хотел было его прогнать, но, увидев, как спокойно кот восседает на стуле, вместо этого погладил, решив, что он вполне достойный и благовоспитанный гость и может остаться за столом.

Тем же вечером, до ужина, все постояльцы гостиницы, включая одного представителя кошачьих, собрались выпить в холле. Когда настало время идти в ресторан, я хотел отнести Нортона в номер (кот устал, а в ресторане не горели желанием его пускать, хотя он и был гостем отеля). Но не успел я подняться на первую ступеньку, как меня остановил человек за конторкой и, смущаясь и запинаясь, пробормотал, что если я хочу оставить Нортона внизу, он с радостью на какое-то время составит ему компанию. Это «на какое-то время» растянулось на целый вечер. Вернувшись с ужина, мы застали кота сидящим на конторке, где его обхаживали клерк и несколько гостиничных служащих и гостей. Клерк объяснил: ему чрезвычайно понравилось общество Нортона, и он решил, что не надо запирать его наверху. И служащие дружно постановили — пусть побудет с ними, пока мы не вернемся. В третий и последний день нашего пребывания в Чарльстоне Нортон не ходил с нами на экскурсии, а провел время за конторкой в обществе персонала гостиницы, вместе с ними приветствуя гостей. Подозреваю, была пролита не одна слеза, когда мы стали собирать чемоданы, чтобы возвратиться на север.

В течение нескольких последующих лет та же группа, правда, с добавлениями и исключениями — кто-то откололся, кто-то женился и выбыл, а у кого-то просто не хватало времени для лишнего ритуала — совершила путешествия в Сан-Франциско и в страну виноделия Напу, в долину реки Брендивайн в штате Пенсильвания, на Восточное побережье Мэриленда, в город Саванну в штате Джорджия, в Ки-Уэст. Нортон сопровождал нас почти всюду, отчего поездки становились приятнее не только нам, — он приносил радость всем, с кем встречался и знакомился в пути.

Одни из лучших — для людей и кота — выходных мы провели на реке Брендивайн в Пенсильвании, где поселились на замечательной ферме Суитуотер, предоставившей нам приют и завтрак.

Мы с Дженис решили поехать туда на автомобиле, поскольку эта небольшая гостиница находилась всего в полутора часах езды от Нью-Йорка. Нас в машине было пятеро: я, Дженис, моя мать, ее старшая сестра Белль (обе ездили с нами в Новый Орлеан на мой день рождения и с тех пор стали любимыми участницами группы) и Нортон.

Белль в ту пору исполнилось восемьдесят лет. Она была интересным, исключительным человеком — живая, с чувством юмора, по-озорному язвительная, необыкновенно широкая натура, очень-очень несдержанная и удивительно правдивая. (Однажды мы обсуждали знакомую матери, и я, стараясь не выходить за рамки светской беседы, заметил, что она — приятный человек. На что Белль ответила: «Приятный, если тебе нравятся глупые, ленивые и страшные». Я вытаращился на нее, слегка ошарашенный, хотя характеристика на сто процентов соответствовала обсуждаемой персоне. А Белль тем временем продолжила: «Я слишком стара, чтобы ходить вокруг да около».) Она беспрестанно курила и обладала характерным для курильщиков низким, хриплым голосом. Казалось, в ее горле перекатывалась тонна гальки, а поскольку она не запоминала имен, то приветствовала всех скрипучим: «Привет, дорогуша!» В моем описании она немного напоминает актера Уильяма Демареста в парике, и, задумываясь об этом, я прихожу к выводу: в этом что-то есть. В первую поездку в Новый Орлеан во время субботнего ужина за столом пустили по кругу салфетку, и каждый написал что-то остроумное, поздравляя меня с днем рождения. Белль подписалась под следующими словами: «Рада, что я здесь. В моем возрасте надо радоваться, что ты вообще где-нибудь есть». Выражение моментально превратилось в девиз как той новоорлеанской, так и всех наших последующих поездок. Для второй мы даже сделали значки с изображением Белль и ее словами.