Кот, который сдвинул гору - [49]

– Спасибо, в другой раз. Меня ждут дома к ужину. У нас сегодня небольшой приём по случаю дня рождения моей младшей дочурки… Но скажите мне, о чём вы хотели поговорить со мной в офисе?

– Пока это только идея. Что бы вы сказали о биографии Хокинфилда? Я подумываю написать её, но это потребует больших исследований.

– Великолепная идея! – воскликнул издатель. – Вы можете рассчитывать на нас. Хотите, мы организуем интервью. Каждый будет рад поделиться с вами.

– Это всё пока только на стадии обдумывания, – сказал Квиллер. – Впрочем, я мог бы начать с суда по делу об убийстве, потом рассказать о правлении Дж. Дж. в «Вестнике», его гражданском лидерстве, потере семьи…

Кармайкл постукивал по ручке кресла.

– Из этого мог бы получиться чертовски интересный фильм, Квилл! Вы меня воодушевили! После такой новости домашний приём кажется мелочью.

– Конечно, мне понадобится расшифровка стенограммы суда, и по некоторым соображениям я хотел бы поговорить с адвокатом. Что за человек Хью Ламптон?

– Ну, – ответил редактор, – он великолепный игрок в гольф. У него машина за сорок тысяч долларов. Всегда окружён женщинами. Но…

– Это не то, что меня интересует, не так ли?

– Квилл, говоря между нами, я не нанял бы его даже для того, чтобы написать завещание, и не потому, что у меня есть личный опыт, понимаете. Я сужу по тому, что слышу в клубе и в конторе. Лучше пойти к любому адвокату рядом с почтовым отделением… А теперь подумайте, могу ли я что-нибудь ещё сделать для вас, пока не уехал? Может, что-нибудь прислать из долины?

– Спасибо, абсолютно ничего. Спасибо за эти вещи из аптеки. И скажите дочке, что Коко и Юм-Юм поздравляют её с днём рождения.

– Здорово! Она обалдеет! Она любит кошек, особенно говорящих.

После ухода Кармайкла Квиллер медленно двинулся в кухню за едой для себя, но его перехватил Коко, который катался и извивался перед охотничьим шкафчиком Фитцуоллоу. Каковы бы ни были действительные причины, этот спектакль напомнил Квиллеру о том, что он забыл отправить письмо Сабрины. Оно так и лежало в ящике шкафчика. Взглянув на адрес, он позвонил в справочное в Мэриленде: магазин «Не ново, но фартово». Ему пришлось повторить название дважды, чтобы его поняли.

Когда он набрал номер, ответил автоответчик, но он ожидал этого: был уже вечер, и вряд ли кто оставался в магазине. Своим самым чарующим голосом он проговорил:

– Мисс Хокинфилд, прошу позвонить по этому номеру в Спадзборо по поводу ценной картины Фореста Бичема, которая принадлежит вам…

– Как ты думаешь, это принесёт результаты? Ключевое слово «ценная», – обратился Квиллер к Коко.

– Йау, – ответил Коко, в возбуждении прыгая то на буфет, то обратно на пол.

ДВЕНАДЦАТЬ

Квиллер был уверен: Шерри Хокинфилд до утра не ответит на его звонок – ведь он позвонил ей на работу. Сидя в кухне (левая нога с холодным компрессом – на стуле), он пытался съесть суп, держа ложку перебинтованными руками.

С почтительного расстояния за ним тревожными глазами наблюдали два сиамца, но их внимание только раздражало его.

– Ценю вашу заботу, – сказал он. – Но бывают времена, когда мне хотелось бы, чтобы вы куда-нибудь скрылись.

Они медленно приблизились к нему и выглядели вдвойне обеспокоенными. И вдруг они сильно разволновались и стали бегать к чёрному входу и обратно: Коко – с прижатыми ушами, а Юм-Юм – распушив хвост. Через минуту на веранде раздалось сопение и царапанье.

– Это Люси, – мрачно произнёс Квиллер. – Сидите спокойно, и она уйдёт.

Но кошки только ещё больше разволновались, а Люси начала скулить.

Квиллер, не расположенный к семейным драмам, бормоча себе под нос проклятия, снял компресс и захромал к холодильнику, где нашёл четыре сосиски, которые купил для себя. Он бросил их перекормленному доберману, и вскоре волнение утихло и в доме, и за дверью.

Его раздражительность была запоздалой реакцией на нервное потрясение на водопаде. «Зачем я приехал в эти чертовы горы?» – спрашивал он себя. Полли объяснила это его импульсивностью; она часто ставила под сомнение его неожиданные действия, выражая неодобрение взглядом, полным мягкого упрека. Так же относился к его поступкам и Арчи Райкер, но тот прямо говорил, что думал. Но разве они могли понять те сообщения, которые Квиллер получал благодаря своим чувствительным усам? Да и как он сам понимал их?

Будь у него здоровые ноги, он ходил бы сейчас взад и вперёд по комнате. Не брось он курить, с удовольствием бы выкурил трубку шотландского табака. А книги и радио находились наверху, как и пуфик и кровать. Однако рано или поздно подниматься по лестнице придётся.

Он посидел на второй ступеньке, потом встал и спиной вперед двинулся вверх по лестнице, опираясь на резную прогулочную трость. Его сопровождали сиамцы которых всегда развлекало эксцентричное поведение людей, но которые твердо решили не бросать его одного в таких мучениях.

Как только он опустился в кресло у себя в спальне и удобно устроил левую ногу на пуфике, зазвонил телефон.

– Йау! – мяукнул Коко ему прямо в ухо.

– Я же не глухой! – заорал на него Квиллер. Маловероятно, но, возможно, звонят из Мэриленда, поэтому он поднялся и – со стонами и чертыханьем – прогромыхал вниз по лестнице на ягодицах. Добравшись до холла, он схватил трубку после девятого звонка.