Кот Дика Дэнкермана - [3]

«Что с того, — а твоя героиня исправится, вот и вое», был насмешливый ответ. «Пусть услышит орган в церкви».

«Но как художник»… запротестовал я.

«Ты никогда не будешь пользоваться успехом, милый мой», последовало возражение. «И ты, и твои пьесы, художественные и нехудожественные, будете забыты через несколько лет. Давай публике то, чего она требует, и она даст тебе то, чего ты желаешь. Если хочешь жить, надо угождать».

И вот, имея Пирамиду постоянно возле себя, я принялся переделывать пьесу; когда что-нибудь казалось мне абсолютно невозможным и фальшивым, я со злобной усмешкой помещал это в пьесе. Под одобрительное мурлыканье кота я заставил своих марионеток говорить чувствительную ерунду. Позаботился, чтобы они делали лишь то, что может удостоиться одобрения дам с лорнетками, восседающих в ложах бенуара; и старый Хьюсон говорит, что пьеса даст 500 полных сборов.

— А хуже всего то, — закончил Дик, — что я не стыжусь самого себя и по-видимому доволен.

— А что, по-твоему, представляет собой этот кот? — со смехом спросил я. — Злой дух, что ли?

Кот вышел в соседнюю комнату и выскочил в окно, и как только его странные, неподвижные зеленые глаза перестали притягивать мой взгляд, здравый смысл немедленно вернулся ко мне.

— Ты не прожил с ним шести месяцев, — спокойно ответил Дик. — Не чувствовал постоянно его взгляда на себе, как я. Да и не я один. Ты знаешь каноника Уичерли, знаменитого проповедника?

— Мои сведения в области современной истории церкви не очень обширны, — ответил я. — Имя его я слышал. А что?

— Он был пастором в Ист-Энде, — продолжал Дик. — Десять лет прожил он в нищете и неизвестности, ведя героическую, благородную жизнь, на какую люди изредка еще способны даже в наш век. Теперь он пророк модного христианства в южном Кенсингтоне, ездит в церковь на паре кровных рысаков, и под жилетом уже обрисовывается брюшко. На днях он был у меня по поручению княгини. N.N. Они хотят поставить одну из моих пьес в пользу фонда заштатных викариев.

— А кот отбил у него охоту к. этому? — спросил я, изобразив на моем лице что-то вроде саркастической улыбки.

— Нет, — ответил Дик, — сколько я мог судить, он очень одобрил затею. Но дело вот в чем: лишь только Уайчерли вошел в комнату, кот подошел к нему и нежно потерся о его ноги. Уичерли остановился и погладил его. — Так, он, значить, и к вам пришел? — сказал он со странной улыбкой.

— Дальнейших объяснений не требовалось. Я понял, что скрывается за этими словами.

Я на некоторое время потерял Дика из виду, но много слышал о нем, так как он быстро подвигался вперед к вершине славы, обещая стать одним из известнейших драматургов наших дней. Про Пирамиду я совсем забыл. Но зайдя как-то к знакомому художнику, который незадолго перед тем вышел из мрака голодного существования к свету популярности, я увидел два зеленых глаза, сверкающих в темном углу мастерской. Они показались мне знакомыми.

— Неужели! — воскликнул я, направляясь в тот угол, чтобы ближе рассмотреть кота. — Да правда; у вас кот Дика Дэнкермана.

Художник поднял глаза с мольберта и посмотрел на меня.

— Да, — сказал он, — Одними идеалами не проживешь. — И вспомнив всё, я поспешил переменить разговор.

С тех пор я часто встречал кота Пирамиду у моих друзей и знакомых. Они называют его различными именами, но я уверен, что это всё тот же кот; мне хорошо знакомы его зеленые глаза. Он всегда приносит счастье, но, к кому он попал, тот становится другим человеком.

Иногда я спрашиваю себя: не слышится ли его царапанье и за моей дверью.

1897