Кот Баюн и чудь белоглазая - [79]

— Здравствуй, Славуня! — прогремел ржавым металлом голос гостя.

— Зачем ты опять явился? — голос Бабы Яги стал грустным, безнадёжным.

— Каждый раз я прихожу за одним — свататься! И сейчас ты, наконец, станешь моей, коварная Славуня!

— Тебя не было уже много веков! Я думала, что ты забыл про меня! К тому же, ты очень сильно изменился, Агни!

— Я теперь зовусь Кощеем, забыла? Я князь пекельного царства, я приехал за тобой в железной карете, а кони мои — кони огненные!

— Куда же делся нежный юноша? Во что ты превратился, Кощей! Живой скелет!

— Я тот же, кем был на заре времён — титан, ставший богом! Но я старею уже много тысячелетий, и ничего не могу поделать! — голос Кощея скрипел от свирепой злобы.

— Что случилось? Ты же бессмертный бог!

— Я бессмертие, стыдно сказать, проиграл в кости одному негодяю! Потому что выиграл Смерть!

Мишна за спиной Стефана прыснула в кулак, Кощей тут же повернул голову в её сторону, уставился на молодых, девушка немедленно замолчала, спряталась.

— Кто это у тебя в гостях? Люди?

— Люди моего народа! Ты уже забыл, Кощей, что обещал моему племени власть над миром?

— А ты забыла, как я посадил тебя на коня, и повёз жениться? И как ты, решив сбежать, спрыгнула, улетев в огненную пропасть?

— Я ничего не забыла, Кощей! Только ты не подумал, воруя меня, собственную жрицу, что дома, в люльке остался твой сын? Что невест у ариев силой не берут? Или, раз ты бог, то тебе всё можно?

— Я следил за нашим сыном, за Зороастром! И был горд его умом, его знаниями! Я присутствовал в огне похоронного костра царя Брамы на вершине кургана, когда перед отрядами конников, готовых к Великому походу на юг, говорил наш сын! Я слушал, как первый пророк человечества проповедовал ариям Авесту, первую Благую Весть!

— Его помнят и сейчас, как Заратустру, — смягчилась на мгновение древняя ведьма, но тут, же посуровела. — Я тогда была на волосок от погибели!

— И это я знаю, — хмуро отвечал Кощей, сияя зелёными доспехами и синеватой саблей, по которой пробегали голубые искры. — Ты упала в Преисподнюю, в пекельное царство, прямо на Алатырь-камень, давно ушедший под землю, окружённый кипящей лавой. Я видел, что ты сломала ногу, видел, как тебя подхватил огнедышащий дракон, которого ты позвала словами, — «Явись, господин Фрогг, великий дракон!» — и он унёс тебя на Урал, в свою пещеру, находящуюся с той поры в ином мире.

— Где я жила века, набираясь мудрости у древнего дракона, пока не стала Бабой Ягой!

— Но, согласись, Славуня, что ты вспоминала обо мне! Что оставалась моей жрицей! Я иногда чувствовал твои заклинания, чуял твои жертвы…

— А что ты прикажешь делать одинокой красивой женщине, в самом глухом углу человечества, в лесу, куда загнали мой народ? Женщине, ко всему прочему, могущественной и бессмертной? Разве ты не знал, что я привязана к своему народу твоей магией? Что я обречена, жить здесь, в этом краю хмурых лесов, глинистых земель, суровой зимы и гиблого лета?

— Гордись своим народом! Никто больше не смог бы здесь выжить!

— Да, но он на краю гибели!

— Ты хоть и бессмертна, но не богиня! Как ты смеешь прозревать судьбу народов, женщина, если ничего не смыслишь в этих вещах? — загремел голос Кощея.

Коттин, вытащив из драгоценных ножен меч Индры, стоял за косяком воротец, не смея заглянуть внутрь хотя бы одним глазком. Приходилось подсматривать в узенькую щель меж брёвен. Всё имущество путешественников уже стояло у его ног.

— Ах, я не смыслю? Всё равно не пойду за тебя замуж, несчастный!

Кощей остолбенело, уставился на рассвирепевшую ведьму, щёки которой розовели румянцем, карие глаза сияли, как звёзды, меж соблазнительных покачивающихся грудей краснели кокетливые бусы из шиповника:

— Тогда я заберу вот эту, молоденькую!

Страшная фигура выдвинулась из огня, Кощей сделал шаг, протянул длинную костлявую руку к Стефану, за спиной которого дрожала девушка.

— Не смей её трогать, страшилище! — Стефан поднял меч, уже остывший, новенький, блестящий.

— Ты посмел… на меня? На меня? Муравей! — удивился Кощей, вскидывая над головой кривую саблю, цвета грозовой тучи, или окалины, что бывает на металле, вынутом из печи. Он набрал полную грудь холодного земного воздуха, отвёл руку назад, готовясь разрубить глупого человечка на две половинки.

Все застыли на мгновение, не веря, что это реальность, что через секунду всё будет кончено.

Вдруг в кузницу ворвался человек, с белыми, стоящими дыбом волосами, глаза его страшно белели в огненной полутьме сарая. Над головой героя сиял страшной нечеловеческой красотой меч. За один миг человек проскочил расстояние до Кощея, меч сверкнул молнией, раздался жуткий вопль падшего бога. На землю упала отрубленная рука, сжимающая синюю саблю, выкованную в пекле, закалённую в подземных водах.

Кощей шагнул назад, его тело покрылось огненными языками, вопль его продолжал звучать, сотрясая стены сарая, окружающие деревья, ему вторило ржание коней и лай собак где-то внизу, рядом. Люди попадали на землю, сжимая ладонями головы, закрывая уши, глаза.

— О, боги! Вот он, этот негодяй, которому я проиграл своё бессмертие!

— Ой, не могу! — на Коттина напал приступ смеха, он согнулся пополам. — Так это ты, Агни — Кощей! Слышал я про тебя байки!