Кот Баюн и чудь белоглазая - [81]

— Мне велено забрать того, кто носит древний меч бога, — вежливо ответил молодой дракон.

— Хватай мешки, дракон уходит! Летим, пока нас не пожгли колдовством! — Коттин запрыгнул в седло последним, схватился за Стефана, поймал болтающийся ремень и быстро привязался.

Дракон разбежался, крылья часто-часто затрепетали, раздался свист и тихий треск, затем крылья слились в оранжевое облако, как у неподвижно висящей в воздухе стрекозы. Только, в отличие от стрекозы, дракон летел весьма быстро.

В метре от облаков сидела Мишна, ни жива, ни мертва. Она зажмурилась, пальцы намертво вцепились в переднюю луку седла, она даже не отреагировала на растопыренные пальцы Стефана, ухватившие её за переднюю часть тела. Но не высоко, не высоко.

Коттин, тряся головой, чтобы смахнуть слёзы, осторожно оглянулся — позади в ступе летела Славуня, крича угрозы. Затем она взмахнула метлой, провалилась вниз, к лесу, исчезла за частоколом чёрных елей.

— Эй, дракон без имени, тише можно? Летуны свалятся! — крикнул Коттин вперёд, туда, где находилась голова зверя. Правда, Коттин не знал, там ли находятся уши.

— Прошу не называть папу его древним именем! Он рассердится и съест вас! — как ни в чём не бывало, ответил зверь.

— А как его называть?

— Вот чудные человечки! Тайное имя знаете, а как зовут папу — не ведаете! — молодой дракон хрипло засмеялся.

— А это оттого, что кто-то не только очень долго живёт, но и очень долго спит, — подал голос Стефан.

— Можете называть его Змей Горыныч, правда, это имя сказочное. Это даже не имя, а ранг.

— А у тебя есть ранг? — крикнул вдруг приободрившийся Стефан.

— Да, — потупил очи молодой зверь, — мой ранг — Равлик. У меня пока одна голова, но крылья уже есть. И огнём я скоро плеваться научусь!

— А кем же ты был в детстве?

— Лягушонком, — засмеялся дракон. — Маленьким лягушонком. Как и папа. Он мне рассказывал, что давным-давно, ещё до Великого Льда, его носил на плече великий герой.

— О! Как интересно! — сказали мужчины одновременно, и уставились вниз, вдруг осознав, что ночь прошла всего за несколько минут, а внизу уже хребёт Урала.

Прямо волшебство какое-то!

Далеко внизу две реки сливались в одну, белея заснеженным льдом. Возле места слияния, в стороне от высоких берегов, покрытых стройными соснами, стояла гора. Её крутые бока были голыми, сквозь снег то тут, то там пробивалась сухая трава, кое-где росли приземистые корявые сосны, широко раскинув ветки, овеваемые всеми ветрами. Казалось, что когда-то, давным-давно, огромный пузырь пробивался из глубин земли, но не сумел добраться до поверхности — так и застыл, превратившись в огромный курган, смотрящий лысым склоном на север. Верх горы зарос сосновым лесом, густым, тёмным. На запад от лысой горы, синими волнами, одна другой выше, чередовались увалы — покрытые лесом, они протянулись чудовищными складками с юга на север. На восток от горы тоже виднелись вершины гор, но Коттин знал, что когда-то там был берег пресного моря. Казалась, будто от непостижимо свирепого ветра в самом начале времён твердь пришла в движение, смялась, вознеся к небесам горные вершины, и так застыла. Но прошли долгие эпохи, и ветры с дождями сгладили их, прибили к земле.

Если бы на вершине горы находился путник, он бы увидел, как над лесами, заливными лугами быстро перемещалась чёрная точка. Она увеличивалась, и, в конце концов, превратилась в молодого дракона, на спине которого, словно муравьи, сидели замёрзшие люди, привязанные ремнями. Дракон на своём драконьем языке что-то радостно закричал, пошёл резко вниз, пикируя прямо на лысый склон горы.

— Как называется за место? — закричал Коттин, с трудом выговаривая слова замёрзшими губами.

Дракон, он же Равлик по рангу, укоризненно посмотрев на Коттина, молча, продолжал пикировать. Земля приближалась, корявые сосны увеличивались в размерах, стали видны каменные лбы камней, обточенные дождями, тут и там торчащие из крутого склона горы. Стефан вцепился в Мишну, забормотал какие-то молитвы. Мишна приготовилась завизжать тонким голосом.

«Это ворота», — догадался Коттин, — «Мне говорили о воротах в Рипейских горах — правда, давно».

Свистел ветер, кроны редких сосен мелькнули перед глазами, уже можно было разглядеть сухие колоски заснеженной травы. Вокруг всё вспыхнуло ярким фиолетовым сполохом, Коттин взглянул на вершину горы, она виднелась сквозь дымку — мутно, неровно, наклонно по отношению к горизонту. Дракон продолжал падать, несмотря на то, что поверхность горы мелькнула и пропала, в черную нору, где-то вдалеке светившуюся тусклым светом. Наконец, Равлик влетел в чудовищную пещеру, стены которой были покрыты каменными сосульками, переливающимися кристаллами, прозрачными стёклами слюды. В пещере было светло, но источника света нигде не наблюдалось — казалось, что сам воздух, сухой, лёгкий, светится слегка желтоватым приятным светом.

Равлик перестал трепетать крыльями, загнул хвост, плавно спланировал на берег небольшого озерца с абсолютно прозрачной водой — видимо, очень глубокого и холодного. Проехав лапами по скользкому тальку, он затормозил когтями и остановился, сразу же прижав живот к каменной поверхности и тяжело дыша.