Костяной ключ - [38]

— Все еще не впечатляет, — прогромыхал Последний Калуза и вытянул окутанную тусклым сиянием руку.

— Дин, может, нам… — начал Сэм и внезапно замолчал.

Дин круто развернулся и увидел, что брат застыл — не дышит, не моргает, ничего. То же случилось и со всеми присутствующими.

— Какого чёрта? — пробормотал Монтроз.

— Жертвоприношение свершится, — Последний Калуза поднял руку.

Дин почувствовал, будто кто-то схватил его за грудки. В следующий момент их с офицером вскинуло в воздух и отшвырнуло на тротуар. Тренировки отца и богатый опыт всевозможных падений позволил Дину снова вскочить на ноги, отделавшись минимальными повреждениями, а вот Монтрозу повезло меньше: он скорчился на земле, баюкая руку и кривясь от боли. Тем временем Сэм и все остальные безучастно, словно зомби, собирались на стройплощадке и подныривали под брезент.

— Сэм! — Дин рванулся туда же, но словно врезался в невидимую каменную стену.

Из носа хлынула кровь. Отскочив и утершись, старший Винчестер принялся исследовать препятствие уже осторожнее: стена казалась глухой и твердой, хотя глаза твердили об абсолютно пустом пространстве. «Только барьера еще не хватало!» Боковым зрением Дин заметил, как вспыхнул свет, и оглянулся: двигатель Импалы снова заработал, зажглись фары. Тем не менее попавшие за возведенную призраком стену полицейские машины, ровно как и уличный фонарь, оставались в прежнем состоянии.

— Дело дрянь, — Дин подошел к Монтрозу и помог ему подняться. — Ты как?

— Неважно. Только что целую толпу моих близких друзей и коллег умыкнул свихнувшийся призрак. А еще рука болит.

У Дина зазвонил телефон. Первым побуждением было отделаться голосовой почтой, но звонить мог и Бобби, так что Дин вытащил сотовый и действительно увидел на панели имя Сингера:

— Бобби, умоляю! Скажи, что у тебя хорошие новости!

— С плохими вперемешку. Я выяснил, что собирается сделать Последний Калуза, но не знаю, как его остановить. Он выпивает чужую жизненную силу, а на закате приносит в жертву людей, чтобы свершить месть. И знаешь что, Дин? Только белых людей.

— Мы тебя обогнали, — поморщился Дин. — Наш большой приятель только что зачаровал Сэма и отряд полицейских. Один коп остался, но он семинол.

— Логично, — проворчал Бобби.

— Да, но почему он умыкнул Сэма, а меня оставил?

Бобби колебался, прежде чем ответить:

— Потому что тебя уже принесли в жертву, Дин.

— Прости, не расслышал?

— Твоя жизнь уже принадлежит демону, заключившему сделку, — судя по голосу, Бобби едва сдерживался (Дин знал его не один год, но никогда не видел таким разозленным, как в тот день, когда сообщил, на что пошел, чтобы воскресить Сэма). — Последний Калуза не может принести тебя в жертву, потому что такая жертва будет бессмысленна.

— Очешуеть.

— Слушай, я сейчас в аэропорту Су-Фолса, через час вылетаю на Ки-Уэст. С учетом загруженности в Атланте буду у вас к десяти утра, и останется еще несколько часов на обмозговать всё это дело. Единственное, что сейчас скажу: посолить и сжечь здесь не прокатит. Нам бы пришлось разыскать каждую кость каждого индейца-калуза, а кто его знает, где эти кости.

— Да уж, — проскрежетал Дин. — Здесь кости отыскали, и то вон как забегали. Я полистаю папин дневник…может, возьму у Сэма ноутбук и пороюсь в интернете.

— Я позвоню, когда самолет приземлится, — сказал Бобби. — Можешь меня встретить.

— Хорошо.

— И вот еще что, Дин…

— Да?

— Мы обязательно вытащим его.

— Конечно, — Дин отсоединился и спрятал сотовый в карман.

— Вот ведь незадача вышла, а, малыш?

Дин развернулся, вскидывая ружье: голос был Монтроза, но произношение резко отличалось от низкого протяжного говора полицейского. Монтроз — или точнее сказать, Федра — приветствовал его широкой ухмылкой:

— Остынь, Дино, ты же не хочешь поранить бедного офицера Монтроза, правда? А из своей пукалки ты только его тушку и продырявишь.

Дин опустил ружье и выхватил из-за ремня Кольт:

— Возможно, а вот с этим достанется и тебе.

— И снова всё упирается в несчастного копа. Нет, ты правда собираешься прикончить стоящего на охране правопорядка офицера полиции, человека с женой и четырьмя детьми только потому, что тебе так не нравлюсь я?

— Монтроз присягал, что при необходимости отдаст свою жизнь ради защиты людей. А ты уже убила четверых — и это только те, о которых я знаю. Так что да, собираюсь, — Дин надеялся, что демон клюнет на его браваду, потому что, по правде говоря, убивать Монтроза ему совершенно не хотелось.

Вообще-то Дин был совсем не против рискнуть кем-то, если успех того стоил, и поступал так не раз. Тем более, став вместилищем демона, человек по-любому прощался с жизнью — взять хотя бы чету Федреготти ради примера. Но так бывало только в том случае, когда демон занимал тело долгое время. Монтроз не пробыл одержимым и нескольких минут, и Дин не был уверен, что сумеет спустить курок. То есть, сумеет, конечно, но желания в данном случае не было.

«Боже, я в самом деле становлюсь сопливым нытиком… Вот как постоишь на пороге смерти, сразу начнешь о других задумываться…»

Не знай Дин Монтроза, даже не догадался бы, что тот одержим, потому что демон не щеголял фирменным черным взглядом. Дин все еще вспоминал, как дочка желтоглазого ублюдка сидела под пентаграммой, и Бобби сказал, что она обычная одержимая девушка, а потом спросил: «Вы что, не знали?», и казалось, что отрицательный ответ привел его в ужас. Отец утаил от них это и много чего другого, так что трюк с распознаванием одержимых Дин так и не просёк.