Костры ночных Карпат - [9]

…На третий день Рущак и Канюк встретились уже в Хусте: местом встречи после возвращения Миколы из-за гор выбрали молочарню Дмитрия Маснюка под ресторацией «Корона»: в этой молочарне Канюк тогда работал.

Осмотревшись, он провёл товарища на свою квартиру, которую снимал у Юры Сюча. Там и разработали план работы группы, согласно инструкции советских товарищей. Договорились о системе связи, насчёт «почтовых ящиков» и кличек. Рущак как лесоруб получил псевдоним Явор, Канюк стал Грабовским…

* * *

Начался тревожный сороковой год. Лютые морозы сковали даже Тису — самую могучую реку Закарпатья. Тяжёлые белые ковры глухо накрыли крыши Хуста, Замковую гору, долину нарциссов.

Но именно в то время началась горячая пора для молодых разведчиков.

В Мукачеве каждый понедельник проводился ярмарок. Из далёкой Хустщины тянулись на «торговицу» тяжёлые возы с окутанными сеном джонатанами. Верховинцы сгоняли овец. Из ближайших сел привозили сено и свиней… Тут вечпо толпились спекулянты, скупщики. В последние годы появились лихие валютчики в надвинутых на брови котелках. Торговали немецкими марками, в ходу были также хрустящие зелёные доллары — они шли по особому, наивысшему тарифу. Со стороны казалось, собирается народ, которого мало волнует политика.

В ряды коммерсантов быстро затесался и Канюк. В начале февраля он приобрёл себе документы агента будапештской лесозаготовительной фирмы «Галамбош», и в этом шумном мире на берегу Латорицы, как в мутной воде, рыбка сама плыла в его руки: здесь, как нигде, многое успевал услышать и разведать. Кроме того, «торговица» была удобным местом встречи.

Вот двое торгашей похлопывают друг друга по плечу: видимо, заключают выгодную сделку. Правда, когда мимо кто-нибудь проходит, повышают голос, затем говорят вкрадчиво, полушёпотом. О чём?

Канюк: «Какие-то артиллеристы появились недавно в Мукачеве. Постарайся разузнать — не из восьмого ли корпуса? Он раньше был расположен в Мишкольце. Если оттуда — понимаешь, что это означает? В Хусте остановился новый полк, а теперь — в Мукачеве… Что у тебя нового?»

Бабинец: «Знакомый из фирмы „Латорица“[10] сетовал, что весь бук идёт в Венгрию. Назвал несколько цифр. Я прикинул: за прошлый год, хотя они здесь с марта, вывезли больше миллиона кубиков… А дерево — как золото!»

Канюк: «После того, как уточнишь про артиллеристов, данные о лесе тоже положишь в почту…»

В тёплый весенний день 1940 года торговый представитель фирмы «Галамбош», возвращаясь из командировки по Верховине, сошёл с поезда на так называемой Малой станции в Хусте. Казалось, он решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Побрёл вдоль шоссе в сторону посёлка Королева. Километра через два приостановился и, усевшись на траве, аккуратно расстелил салфетку, которую вынул из портфеля. Нарезав ломтиками сало, начал завтракать. Потом, осмотревшись, приподнял кусок дёрна у телефонного столба № 1237, вытащил оттуда железный коробок и спрятал в нём плотненький пакет. Спустя полчаса вернулся на станцию.

Дня через три у того же столба остановился воз. Весёлый ездовой всё время напевал — и вдруг заругался. Передал вожжи бабушке, сидевшей на мешках, а сам, присев у колеса, покачал головой. Потом отошёл в сторону — начал искать камень. Порылся в траве у столба и, видимо, нашёл, что искал. Ещё повозился немного…

А вечером Рущак у себя в комнате рассматривал содержимое пакета. Вслед за блокнотом с записями, цифрами вынул чистые бланки «крёстного листа» — метрического свидетельства. Потом достал из-за иконы другие записки и тщательно упаковал все вместе. Объёмистый пакет очутился на следующий день в другом «почтовом ящике»— в обычной скворечне у разваленной корчмы.

Ценные материалы переправлялись по цепочке, на конце которой — самом ответственном посту — был лесник Яцко.

…Немного подлечившись, включился в работу даже Юрий Гичка. Он решил использовать старые знакомства, особенно с нотарем: советским товарищам нужна была пара венгерских документов, выписанных на имя мужчины и женщины.

Гичка пришёл к Рущаку с утра. По довольному лицу можно было заметить: дело получается. Улыбаясь, рассказал:

— Вспомнил «хустский вариант» нашего Ивана, но поскольку из меня жених неважнецкий, разыграл немного по-другому: приятель, мол, попался в любовную историю, и ревнивая жена порвала со злости его документы. Сейчас он, бедняга, ночует у знакомых и хочет с любовницей уехать за Дунай — там у неё родня. Нужны для обоих удостоверения. В общем уговорил пана нотаря.

Через недельку Гичка принёс документы. Передав их Рущаку, замялся:

— И глаза не те, да и ноги уже не так носят: измучила проклятая чахотка… Вроде бы увязался за мной один тип. К счастью, был неопытный — я от него ушёл. Но факт неутешительный: теперь меня в покое не оставят.

— Свяжусь-ка я с нашими…— задумчиво ответил Рущак. — Мы об этом как-то позабыли, а надо поскорее перевести тебя за Карпаты.

По совету Гусева подпольщик был отправлен к надёжным людям в горы, а затем через границу — в Советский Союз.

…К началу лета Канюка призвали в венгерскую армию: хортисты готовились к захвату Трансильвании. Как служащего фирмы определили писарем при штабе полка. Все пришлось как нельзя кстати. Лесник вручил Гусеву срочную информацию: «Грабовский установил, что в Ужгороде расположился новый пехотный полк. Место дислокации — район железнодорожного вокзала. Боеприпасы в каменных тоннелях на берегу реки Ужа, близ электростанции. Дополнительно сообщаю: в Хусте на постоянную дислокацию расположились 24-й пехотный и 25-й артиллерийский полки. Войска ремонтируют железнодорожные мосты. Явор».