Костры на башнях - [143]
Странное чувство испытывал Соколов с самого утра, да и ночь выдалась беспокойной: не спалось ему, один и тот же сон донимал дважды. Он, Виктор, встречает московский поезд, а тот почему-то проскакивает мимо перрона, даже не замедляя хода. И люди оторопело смотрят ему вслед.
Виктор Алексеевич встал раньше обычного, принял прохладный душ, чтобы взбодриться. И после привычного легкого завтрака, который не менялся у него изо дня в день, крепко заваренного чая и ломтика хлеба с маслом — вышел из дому. На работу он обычно ходил пешком.
Подрагивающий румянец коснулся синевы неба — из-за снежных гор поднималось солнце. Пожилая женщина-соседка открывала ставни свежевыкрашенного дома. Виктор Алексеевич поздоровайся с ней, почтительно наклонив голову.
В райкоме отдал самые первоочередные указания, взял машину и поехал на вокзал. И там выяснил: поезд опаздывает более чем на час. Соколов и себе до конца объяснить не мог, почему волновался: может, потому, что задержка, казалось, не только оттягивала встречу, но вроде бы делала ее невозможной.
Наконец объявили о прибытии поезда, и зеленого цвета локомотив показался на сверкающих под солнцем путях. Состав тяжело двигался мимо перрона, дрожала под локомотивом земля, колеса стучали на стыках. Виктор Алексеевич оказался точно напротив седьмого вагона.
В тамбуре его стоял высокого роста пассажир. Крупная непокрытая голова мужчины была седой, из-за снежной белизны волос лицо его казалось смуглым. Дождавшись остановки поезда, пассажир сошел на перрон, вслед за ним спустился юноша с огромным чемоданом. Парень был похож на молодого Карла Карстена, Только теперь Соколов сообразил, что белоголовый мужчина, идущий чуть впереди парня и слегка прихрамывающий на правую ногу, и есть Карстен-старший.
Виктор Алексеевич шагнул ему навстречу:
— Карл!
— Виктор! Дорогой! Как я рад встрече. Я снова на гостеприимной кавказской земле. Знакомься — это мой сын, Генрих.
Соколов сел с Карлом на заднее сиденье «Волги», а Карстена-младшего посадили впереди, рядом с водителем Махаром Зангиевым. Машина отъехала от железнодорожного вокзала.
— Ты хромаешь? — возобновил прерванный разговор Виктор Алексеевич. — Что-нибудь серьезное с ногой?
— Это моя ахиллесова пята, — махнул рукой Карл и улыбнулся, разводя руками, как бы оправдываясь. — Натерпелся я с ногой, дружище. Чуть было не отрезали выше колена. И вообще, случай меня спас. Между жизнью и смертью находился. Расскажу тебе как-нибудь… — Глаза его стали грустными. — На Эльбрус теперь вместо меня пойдет он, мой сын. Я сказал ему: поедем на Кавказ, Генрих, этот сказочный край ты должен увидеть своими глазами. Я познакомлю тебя с замечательными людьми. Я хочу познакомить наших сыновей, Виктор. Они должны подружиться. И я непременно приглашу вас в Германию. Наши дети продолжат дружбу. Я много рассказывал сыну о Кавказе, о тебе, о наших товарищах. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать! — продолжал он возбужденно. — Да, мы с Генрихом были как-то на концерте. Приезжал ваш ансамбль к нам в Берлин. Как они танцевали! Джигиты! Среди солистов назвали знакомую фамилию: Хачури. Сын Тариэла Хачури, наверно? Я так и понял. Стройный парень. Виртуоз. Летал по воздуху. Генрих был в восторге. Стал торопить меня: когда поедем на Кавказ?! Вот только жаль… не смогу познакомить сына со своим спасителем…
— Со стариком Мишо? — догадался Виктор Алексеевич. — Почему не сможешь? Разве ты не желаешь туда поехать?
— Он жив?
— Жив-здоров! Подступает уже к столетней отметине!
— Генрих, ты слышишь? Оказывается, старик Мишо жив.
— Да, папа, слышу. — У парня был мягкий голос, и говорил он негромко и почтительно. — Кавказ по долгожителям занимает первое место в мире.
— Прекрасно! — шумно одобрил Карл. — Ты познакомишься с мудрым стариком, который спас твоего отца… И не только от смерти, но от позора. И вообще, мы побываем в райском месте… — Он неожиданно замолчал и повернулся к Соколову в неловком ожидании, словно переступил дозволенное невзначай — самолично определил маршрут.
Виктор Алексеевич понял волнение Карстена, улыбнулся ему и, мягко опустив на плечо руку, бодро произнес:
— Обязательно поедем. И старик очень обрадуется. Вспоминали про тебя не раз, когда бывали у него в Ларисе.
Машина плавно описала дугу на застроенной новыми зданиями площади и подкатила к гостинице «Терек».
Памятник погибшим в Отечественной воине бойцам строился у развилки двух дорог на окраине города, под лесистым холмом, неподалеку от кафе «Кавказ». Место примечательное, живописное, кругом много зелени, тут поднялись стройные с голубым отливом ели, из-под густой травы, корней деревьев, желтых голышей, чем-то похожих на лепешки, денно и нощно бьют неиссякаемые родники, и холодный ручей тянется в ложбине, заросшей мятой.
Здесь всегда оживленно, останавливаются туристы, чтобы утолить жажду — молва о вкусной воде быстро распространилась далеко за пределы Северного Кавказа. В мангалах на углях жарили отменные шашлыки, их подавали путникам в беседки, увитые диким виноградником. Отдохнув в прохладной тени, туристы отправлялись затем по крутой дороге в горы.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.