Кости - [94]

— «Семейка Адамс», — заметил я.

— Ага, ну да. При других обстоятельствах я бы даже счел это смешным.

— А большая семья-то, ты не в курсе?

— Я не спрашивал. А что?

— Если там живут женщина и девочка примерно лет десяти, это может быть Брендин Лоринг, та самая девочка, которую Хак спас младенцем, и ее бабушка, Анита Брейкл. А Хак может по-прежнему гостить у них, что бы там ни говорили соседи. Провести его в дом можно было и в темноте. Если он сидит и не высовывается, кто узнает, что он там?

Майло спросил:

— Для начала, что заставляет тебя предположить, что Анита прячет беглеца у себя?

— Это всего лишь гипотеза, и не особо обоснованная при этом. Однако в определенных кругах Хак весьма популярен.

Я пересказал свою беседу с Ларри Брейклом и Келли Вандер.

— Жена номер один, ага? — сказал Рид. — Это объясняет, как Саймон взял Хака на работу, но не объясняет всего остального. Ты же сам говорил, что Анита Хака недолюбливала — это Ларри его у себя поселил.

— Однако потом Анита переменила мнение насчет Хака. Зачастую самые твердые верующие — это раскаявшиеся еретики.

— Это какая же вера нужна, чтобы принять его в дом, когда у тебя ребенок? — сказал Майло.

— Считается, что ребенка он спас, — напомнил я. — Откуда мы знаем, может, Хак вообще регулярно общался с Брендин — по той китайской пословице, что если ты спас человека, теперь ты навсегда за него в ответе. Кстати, может быть, и Дебора Валленбург руководствуется теми же соображениями…

— Все всех спасают, — сказал Рид. — А у нас тем временем куча трупов. Ты действительно считаешь, что Хак способен внушать людям такую привязанность?

— Келли с Ларри уверены, что он чуть ли не святой.

— Типичный психопат, — заметил Майло. — Хоть сейчас на выборы.

Рид поскреб стриженую макушку и снова принялся есть.

Я сказал:

— Даже если госпожа Адамс — это не Анита, она может оказаться еще одной знакомой по психотерапии. Несчастье объединяет, и узы в результате образуются довольно прочные. Если Валленбург не водила вас за нос, она побывала в том доме не случайно. И окна там занавешены тоже не случайно.

Майло сказал:

— Если у Хака осталась куча знакомых после психотерапии, значит, у него могут быть укрытия по всему городу.

— Геро… — начал было Рид. И тут что-то привлекло его внимание у дверей ресторана. Он стиснул нож в кулаке.

К нам направлялся Аарон Фокс. Как всегда, одет с иголочки, в черном костюме из шелка-сырца, рубашка цвета морской волны, желтый платочек в нагрудном кармане. Однако в его походке не было ничего от денди.

Рид встал, глядя ему в глаза.

— Ты не вовремя. Мы тут заняты.

— Разумеется, братишка. Но не настолько заняты, чтобы не уделить время мне.

Он опустился на свободное место рядом с братом. Взгляд у него был пристальный, но глаза красные. Побрит кое-как, в тени под челюстью виднелись царапины и волдыри.

— Что, Аарон, тяжелая выдалась ночка? — спросил Майло.

— И не одна. Этот разговор может дорого мне обойтись, — сказал Фокс. — И вообще, возможно, это вопрос денежный и вдобавок незаконный.

— Что, влип? — спросил Рид.

Фокс нахмурился.

— Я что, неясно выразился, братец? Ну да, влип. Мелкие головоломки — это часть моей работы, но на этот раз дело другое. Можно?

Он взял стакан с водой, жадно выпил, налил себе еще и выпил и его тоже. Затем отломил кусочек чапати, растер в пальцах. Еще кусочек. Через несколько секунд перед ним возвышалась горка хлебных крошек.

Мо Рид со скучающим видом смотрел, как Фокс смахнул крошки со стола, вытер руку салфеткой, вытащил платочек из нагрудного кармана и уложил его на стол треугольничком.

— Когда Симона Вандер наняла меня выслеживать Хака, она сказала, что это ее идея, и точка. Она запретила мне обращаться к деловым партнерам ее отца. Я сказал ей, что обычно я так не работаю. Если ей нужны библиотечные исследования, может заниматься этим сама.

— «Ваша миссия, если вы за нее возьметесь…» — сказал Рид.

— Моисей, прекрати. — Фокс обернулся к Майло. — Нанимая меня, Симона сказала, что она не просто хочет узнать насчет Хака. Она посулила мне куда более серьезное дело: раскрыть финансовый заговор против ее отца. «Затеянный его прихвостнями» — это были ее слова. Когда я спросил, почему, она ответила, что он был хороший бизнесмен, но его постоянно обманывали, как это бывает с богатеями.

Майло спросил:

— А кто конкретно из прихвостней ее тревожил?

— Все до единого. Папочкины адвокаты, бухгалтеры, финансовые управляющие… Она рассматривала их как пиявок, которые только и знали, что тянуть с него деньги. Особенно подозрительными ей казались адвокаты.

— Олстон Уэйр, — сказал Майло.

— Уэйр и все его помощники. Она говорила, что не удивится, если окажется, что вся фирма была в сговоре, чтобы растащить его наследство, и что, возможно, Хак из той же шайки.

— Это уже паранойя какая-то.

— Ну да, смахивает на паранойю, но с богатеями ведь никогда не знаешь: у них действительно есть что воровать. Уж кого-кого, а вороватых сотрудников я навидался.

— Она подозревала Хака в каких-то финансовых махинациях? — спросил Рид.

Фокс покачал головой.

— В нем ее сильнее всего пугала сама его личность — то, как он сумел втереться в семью. Особенно то, как он подлизывался к Келвину. Она утверждала, что Хак портил мальчишку. А потом, когда Селену нашли мертвой, она всерьез перепугалась и вызвала меня.