Кости - [72]

Я помахал ей, она прижала ладонь к груди.

— Вы преследуете меня?

— Только ради вопросов общественной безопасности. Можно присесть?

— А я могу вам помешать?

— Если вы против…

— Я просто шучу. Sentarse[26]. Думаю, это правильное слово, раз уж мы в «Кабо». — На ее мощной челюсти проступили желваки, она устремила взгляд в свою тарелку. — Сил был веганом, я время от времени ем рыбу.

— Я подумал: может быть, вам в голову пришло еще что-нибудь?

— Гражданская сознательность? — Она поджала губы. — Ответ — нет.

— Мы все еще пытаемся понять, как смерть Сила вписывается в череду прочих убийств.

— Возможно, и не вписывается.

Я ждал.

— Это все, — продолжила Альма. — Возможно, он и не вписывается. Может быть, это сделал какой-нибудь чокнутый подражатель. Разве что негодяй, заманивший его туда, пытался скрыть что-то относительно прошлых убийств…

— Он заманивал его, обещая разгадку тех убийств.

Ее ладонь, прижатая к груди, чуть сместилась, и я заметил золотой блеск. Она сдвинула пальцы обратно.

— Да.

— Как вы думаете, может ли это быть кто-то, кто знал Сила достаточно хорошо, чтобы манипулировать им?

— Кто?

— Друг или просто знакомый, понимавший, насколько Сил привязан к болоту.

— Из друзей у него была только я, — возразила Альма. — То же самое касается знакомых.

— Ограниченный круг общения.

— По собственному выбору. Люди бывают утомительны.

— А те, кто знал его не в личном общении, а по работе?

— Возможно, кто-то и был, но он никогда не упоминал ни одного имени.

— Мы не смогли найти список участников Организации спасения Болота.

— Потому что никакой настоящей группы не существует. В самом начале, когда Сил спас болото от тех сволочей-миллиардеров, был учрежден совет директоров. Но это были просто состоятельные люди, пытавшиеся притворяться добродетельными. Не провели ни одного собрания. Во всех практических отношениях организацию представлял один Сил.

— Кто оплачивал счета?

— Какие-то богатенькие сволочи. Я говорила Силу, что это рискованно, потому что, если он станет слишком зависим от них, они будут вертеть им, словно продавцы наркотиков. Но он ответил, что хочет выжать из них все, что они отдадут, до единого доллара, а о последствиях будет думать потом.

Ее нижняя губа задрожала, и женщина на секунду отняла ладонь от груди. Этого было достаточно, чтобы я увидел крупную жемчужину на цепочке.

Альма взяла один тако, откусила, положила обратно на тарелку.

— Если вы не против, я хотела бы остаться одна.

— Потерпите мое присутствие еще немного, пожалуйста. Какой заработок имелся у Сила?

— Это была стипендия. Таким образом миллиардеры уклонялись от уплаты налогов. Двадцать пять тысяч в год. Сил говорил, что человек может вполне жить на это, если не роскошествовать.

Ее рука снова коснулась жемчужины.

— Красивая вещь, — заметил я.

Шея Альмы покраснела.

— Сил подарил мне ее на день рождения. Я ненавидела это, говорила ему, что не буду ее носить, что она слишком претенциозная. Теперь ношу.

Я кивнул.

— Не притворяйтесь, будто вы что-то понимаете, — резко сказала Альма, — потому что вы не понимаете ничего. Такие люди, как я и Сил, достаточно умны для того, чтобы играть по правилам и жить в роскоши и жире, как все прочие городские роботы. У меня степень магистра по двум дисциплинам, а Сил был бакалавром физики.

Она подалась вперед, словно намереваясь поведать некую тайну.

— Мы сами выбрали возвращение к основам. Но даже Сил мог быть романтиком. На нашу последнюю годовщину он хотел подарить мне что-то красивое. Даже идеалистам нужно привносить в свою жизнь красоту.

— Согласен.

— Я говорила ему, что не хочу это украшение, требовала вернуть его в магазин. Он отказался. Мы поссорились. Сил переспорил меня. И теперь я рада, что он это сделал.

Ее взгляд обратился к стеклянной стене ресторана.

— Это ваша машина? Зеленое что-то там.

— «Севилья».

— «Кадиллак», — произнесла она. — «Севилья». В нем же нет ничего испанского, почему лжецы из корпораций так его назвали?

— Ради продаж.

— Вы водите архаичный пожиратель бензина. Чем вы это объясните?

— Эта машина у меня двадцать лет, и мне не хватает духа обменять ее на что-то помоложе и покрасивее.

Альма уронила руку и сделал глубокий вдох, словно демонстрируя кулон. Жемчужина была слишком большой, неотбеленной, кремового цвета. Слишком тяжелой для цепочки, которая казалась дешевой, возможно, просто позолоченной.

— Итак, миллиардеры оплачивали счета, а Сил занимался делами, — подытожил я. — Кто-нибудь еще вносил пожертвования?

— Конечно, люди время от времени присылали чеки, но Сил называл это «карманными расходами». Без братцев-миллиардеров ему пришлось бы туго. Могу я спокойно доесть свой обед? Мне очень не хочется больше думать об этом.

Я поблагодарил ее и направился к двери.

— Вы не особо экологически сознательны, но, по крайней мере, верны, — бросила Альма мне вслед.

* * *

Регистраторша в приемной у врача спросила:

— Вы не нашли ее?

— Нашел, спасибо вам за указания. Похоже, она сильно подавлена.

— А вы бы не были?

— Наверное, мне было бы еще хуже… может быть, эта роскошная жемчужина порадует ее.

— Сомневаюсь, — ответила регистраторша. — Но это хотя бы что-то. Она купила ее себе вчера. Мы все были изумлены.