Костер для сверчка - [43]

— Прекрати, демагог портяночный! Отыскался ариец голубых кровей! Моя мать тоже, к примеру, из майминцев...

— Да ты чо? Чо ты? Мне бара-бир, что он — татарин. Я за тебя опасаюсь...

Валерик распространялся еще минут пять. Однако по дурным его глазам было заметно — крутит, много в нем еще парши, если копнуть. Действительно, жалки боги убогих!

А убогий ли он? Может, просто глуповат? Подрастет, так поумнеет? Ой ли! Чем взрослый человек отличается от ребенка, если с возрастом и глупость растет? Вспомнишь; пожалуй, Мих-Миха: «Сила сильных в скудости нашего ума. В пещерной боязни нового... Основа основ любой идеологии — насилие над инакомыслящими... Только демократия дает шанс бескровного сожительства индивидуальностей. Однако духовно убогим опасна даже демократия, как дуракам и грамота вредна. У нас любая бестолочь способна повести за собой толпу, чтобы жечь, бить, резать всех у кого иной акцент, другой разрез глаз, отличный покрой штанов, кто, наконец, молится не нашему богу.

Но выход есть! Надо споспешестовать духовному развитию большинства. Надо стучаться в душу человеческую, доискиваться жалости его, гордыни его, великодушия, корыстолюбия, умиления...

Нужен живой человек. Земной и грешный, во весь рост и без идеологической скорлупы. Нужна личность, не прибитая из-за угла надуманной Идеей. Пусть всякий уверует в себя такого как он есть. Пусть всякий возвеличится собственным достоинством, и тем спасется. Напротив, не надо унижать человека пожизненным клеймом. Не надо натравливать одну часть общества на другую, мотивируя травлю высокими целями. Никакая даже самая высокая цель не стоит человеческого достоинства, не стоит человечной жизни...

Что ж, Мих-Мих снова прав; всякий идеал отрицает личность. Можно стремиться к совершенству. Но бессмысленно опасно загонять реального индивидуума в совершенную форму. В результате такой подгонки он или сломается или погибнет.

Деформация духа обязательно приводит к моральному уродству. Духовная сущность разумного существа допускает лишь филигранное воздействие, согласно с содержанием самой сущности.

Поэтому не стоит подходить к Валерику слишком строго. Мусор в его голове с избытком окупается врожденной добротой.

Досада Ростислава на приятеля прошла. Порой и другим мы прощаем так же легко, как и себе самим. Но при условии, если этот другой является отражением нашего «я».

«Коль ты умен, пойми ты,

что все деянья с их причиной слиты».

Он все-таки послушался Валерика и не пошел на ночь глядя в Титовку.

Успокоенный им тракторист отправился один, чтобы ждать Ростислава утром следующего дня. Блеклый от затылка до пят проситель исчез, точно слился с пыльной колеей разбитой дороги.

... Гусеницы машин жестоко изорвали грунт сразу же после весенних дождей. С тех пор земля успела закаменеть и напоминала большую стиральную доску, о которую ломались ноги, поэтому Ростислав, предпочел шагать целиной, вдоль задушенной травой обочины.

Если бы можно было взглянуть на окружающую местность с большой высоты, то в первую, очередь бросилась бы в глаза, высокая сопка. С огромным, неизвестно как попавшим на вершину, валуном, она являла собой точную копию молодой женской груди, когда округлость еще обманчиво туга, глядит розовым соском вверх и в сторону, будучи до поры до времени не отягощенной материнским молоком.

Сопку огибает безлюдная в эту пору дорога, местами прижимающаяся к самому склону, дабы избежать встречи с узкой расщелиной, по дну которой бежит мутно-желтый ручей. Но несмотря на все дорожные ухищрения, в одной из точек расщелина все-таки сталкивается с полотном грунтовки, отмечая этот факт бревенчатым мостом.

Ростислав одолел большую часть пути и был уже в двух шагах от моста, когда заметил людей. Верхняя часть окоренных лиственничных хлыстов, стянутых железными скобами, лохматилась щепой, следами тяжелой техники. У входа на мост сидело двое крепко сложенных, коротко стриженых парней.

Он отметил про себя вольные позы, сидящих, их простые не без приятности черты лица. Одни из парией был прямо-таки хорош, ловко затянутый в черную кожу крутки. Одежду второго рассмотреть не удалось.

Пархомцев; почти миновал ребят, когда, удар в левую скулу выбил искры из глаз.

В первую секунду он сохранил равновесие. Но следующий удар пришелся в висок и вырвал землю из-под подошв. Он мог бы наверно еще устоять, если бы не туфель. Носок которого зацепился за выступающий комель бревна.

Ростислав полетел боком на мостовой настил.

Парни бросились к нему.

Соприкосновение ребер с настилом оглушило лишь на миг. Затем он перекатился, увертываясь от пинков, и вскочил. Ростислав кое-что мог и, поднявшись на ноги, не замедлил продемонстрировать это.

Хулиган в кожаной куртке молча присел, когда нога обороняющегося достала низ его живота. Следом Пархомцев сменил положение, встречая другого, парня, но кулак попал в пустоту.

Реакция второго парня превосходила его собственную. Стало ясно, что выучка плечистого, с виду добродушною типа разительно отличалась от провинциальной манеры махать кулаками. Плечистый не суетился и не нервничал, деловито выполняя броски, и Ростислав мог поклясться чем угодно, что на протяжении всей схватки нападавший невозмутимо улыбался.