Костер для сверчка - [114]
— Чего зашлись, на ночь глядя?
Рыжий вновь затрясся припадочным смехом. Начал объяснять — сам черт не поймет:
— У этого... письмо... хе-хе-хе! Ну уморил делец... это ж... «человек-человеку» такое... ой, сдохну!
— Кончай — отрубил Богданов. Поискал досадливо взглядом. — Валерий, кого приключилось-то?
Мирза, более не в силах таить улыбку на спелых губах, сощурил глаза. Пояснил:
— Малой письмо от девахи потерял... Я гляжу немного, красивая бумага валяется. Какая бумага? Почему? Документ может? Говорю Рыжему, посмотри, мол, чей бумага.
— Дураки! — взорвался студент.
— Почему дураки? Я в вашей грамоте сильно мало разбираюсь, а «человек-человеку» — грамотный, — сильнее сощурился татарин. — Вот все тело у Рыжего исписанный — значит, грамотный.
Рыжий хихикнул, а Мирза продолжал как ни в чем не бывало:
— ...Рыжий бумагу прочитал. Тут он пришел, нам весело стало.
— Говорю — придурки лагерные, — долбил он свое но уже без прежней досады в голосе. Резво прыгала по стене его тень, пугала копотный язык десятилинейки, так что сплевывала лампа густой сажей поверх стекла и стреляла крупной солью в залитом соляркой пузатом брюхе.
— Я у Рыжего письма не читаю... А он зачем?
Богданов сморщился. Сел, хмыкнул, вникая в суть происходящего:
— Ну, у Рыжего читать нечего. Ему только судоисполнитель депеши шлет... И все насчет алиментов...
— Во-во, опять, — зашебуршился Рыжий. Но поймал колкий взгляд небольших бригадировых глаз, глубоко утопленных на комковатом лице, и заюлил.
— Ты, Богданыч, послушай лучше, чего ему пишут-то. Прям, как в кино... Я с ходу запомнил.
Он покосился на привставшего было парнишку, улестил, будто кума за бутылкой:
— Да не для смеху я... У нас же интерес: больно занятно начирикано: какая она — любовь-то?
Прикрикнул:
— Чего жмешься? Тут чужих нет. Одну лесину на всех обнимаем.
Прокашлялся:
— А письмо так: «Дорогой петушок!» — выдохнул судорожно. — Гля, тоже не орел, а... петушок. .
Зачастил:
— Дальше значит: «Называю тебя так, ну ты знаешь почему. Я много думала над твоими словами. Помнишь, в тот вечер, у нас в Песчанке? Вовсе ты был не прав: я над тобой не смеюсь. Зачем я буду смеяться, если ты мне тоже очень-очень нравишься. Девчонки мне говорят, что ты водишься со всякой шпаной и, вообще, грубый. Мол, и танцевать не умеешь, и все такое-разное. Ну и пусть они себе сплетничают. Вовсе ты не грубый, а наоборот. А те бородатые мужики, с которыми ты стоял у магазина, на бандитов ничуть не похожи. Один из них так вовсе приятный; глаза у него умные. Но и он, все равно, хуже тебя. Так что ты не думай, не злись, пожалуйста. Ведь я люблю только тебя».
Он слушал это письмо вместе со всеми. Конфузился и гордость его брала. Последняя встреча с нею грела его душу... Как она тянулась обнять его, долговязого, за шею, а сама в руки не давалась. Увертывалась, задираясь на каждом слове. Прятала под мохнатой варежкой светло-серые, будто кора осинки, глаза...
— Вот и говорю... — снялся с тормозов «человек-человеку», — ...шпана мы против нашего «петушка». И ты, Богданыч, шпана бородатая. Но вот кто среди нас такой приятный, с «умными глазами»?
Выпятил Рыжий грудь, заиграл:
— Вроде бы, я! А что? Вполне даже... Человек-человеку всегда... Или это Мирза приятный? Слышь, Мирза? У-у-у, собака глухой! — передразнил Рыжий татарина, но Мирза и ухом не повел...
Ржали в зимовье не охально, однако, с полным удовольствием. Много ли радостных минут в тайге, забодай ее комар! Летом: мажешь репудин на рожу, будто масло на хлеб, а легче не становится — лезет в кумовья кровосос, угрызает до сукровицы, доводит до остервенения. Так допечет, что пилу бы — в валежник, а самому — в костер, и гореть там с комарами до кучи. Зимой — тоже небольшая сласть. Под валкой, при ватнике, ползаешь мокрой мышью, пот от тебя, будто от загнанного мерина. А без ватника? Чуть остановишься — рубаха на спине льдом хрустит. Сядешь к костру — один бок дымится, другой в куржаке. Леший бы, паразит, эту тайгу ворочал! Загнала мужиков в тайгу нужда... на большие рубли. Душит лесорубов тоска на вечерней заре, когда обдаст по горизонту багровым и присядут, ежась в сумраке, елки-лапушки, на неласковый, заячьим следом простроченный, снег. Вьется, вьется печаль морозными кольцами вкруг души. Эх! Появился бы кто со стороны; тонкий да ласковый. Дал бы избитым пальцам лесорубов мягкое тепло, увел бы с угрюмого сивера за зимовье... Только нет никого!
Злобятся мужики на пустые мечтания...
— Все они сперва ласковые, — подытожил Рыжий. — Не верь девкам, «петушок». Потом каяться будешь, когда они бабами обернутся. Гля, твоя уже сейчас намеки строит: подружки говорят... то да се...
— Зря балачки говоришь, — заспорил Мирза. — Не надо, Рыжий, плохо про бабу говорить. Баба ребят рожает... Баба моет... Баба махан варит...
— Ага, сварит она тебе!.. Что твоя, Валеич, тебя не грызет? Особенно, когда забутылишь?
Закрутил Мирза головой, пожал плечами.
Зряшный спор прекратил Богданов. Ему хотелось спать. Натруженные суставы скребло рашпилем.
— Закругляйтесь! Кончайте болтать по-пустому. Делов-то. Ну пишет девка... Всем пишут. Замуж ей пора.
Любовь к бывшей жене превратила Лёшу в неудачника и алкоголика. Но космос даёт ему шанс измениться и сделать маленький шаг в сторону новой интересной жизни.
Фантастическая повесть о 3-х пересекающихся мирах. Основное действие разворачивается в 80-х годах двадцатого столетия, 2010-х 21 века и в недалеком будущем. Содержит нецензурную брань.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Четвертый текст из цикла «Будущее». «Вот-вот наступит счастье» является продолжением романа «Наивный наблюдатель». Зимин принимает участие в эксперименте с ложной памятью. Он попадает в странный город, где запрещены занятия наукой. Населению обещают практическое бессмертие. Не всем это нравится. Зимин привык относиться к любым абсурдным обещаниям с иронией. Но вдруг становится сторонником нового эволюционного скачка. Более того, получает важный пост в организации, напоминающей по функциям инквизицию.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.