Космонавт - [9]

Отец с улыбкой вылез из-за стола и отнес коробку на ковер рядом с палаткой.

Дядя Вася Рахимов, старинный друг отца, тоже попытался коверкать слова -- на татарский манер: "...твоя моя уважает...",но рассмеялся, махнул рукой и продолжил тост по-русски. Он вручил отцу и дяде Жоре две коробочки с часами, чтобы братья всегда жили в дружбе и в едином времени.

Гуревич сказал, что сибирские евреи в его лице всегда помнили и будут помнить гостеприимный дом Банниковых, ценили и будут ценить помощь и доброту, исходящую от Ленинграда, и никогда не забудут таежных невзгод, перенесенных вместе. Подарки -- дядя Саша загадочно похлопал себя по внутреннему карману пиджака, -- он вручит братьям позже.

-- Так он кто -- геолог или ученый? -- тихо спросил Алексей.

-- Был геологом, а сейчас ученый, -- я извинился и пошел проверить насос в колодце.

Отец подманил меня взглядом: "Наверное, пора угли готовить. Как тебе Алексей?"

-- Нормально, -- сказал я. -- Хороший дядечка. Только молчун.

-- А что ты хочешь? -- пожал плечами отец. -- Такая работа...

Гости пьянели медленно, расчетливо, оставляя силы для нескончаемой вереницы тостов и вечерних посиделок -- я знал эту манеру компании отца и дяди Жоры, многие половинили стопки или чуть пригубливали водку, предпочитая веселый разговор и шутки мрачноватому отупению.

Я разжег мангал в дальнем конце участка, и потянуло сладковатым ольховым дымом. Насос я выключил -- зудящая шпага фонтана мгновенно убралась в пушечный ствол ракеты.

Подарков на ковре возле палатки прибавлялось. Сверточки сбантиками, коробочки и коробки, красивые пакеты, очевидно с рубашками -- все это манило воображение, их хотелось скорее открыть, развернуть, глянуть, чем одарили юбиляров.

Мой подарок еще лежал в доме на шкафу, и я ждал, когда дядя Жора предоставит слово детям. А он предоставит, не забудет. Я только побаивался, что мой подарок не оценят, сочтут делом обыденным, семейным и потому немного волновался. Даже мама не знала, что я хочу подарить отцу и дяде Жоре...

Несколько крепких дядек, сидевших за военно-морским крылом стола, подарили дяде Жоре картину -- подводная лодка в свинцовых водах северной бухты, а отцу -- контур парусника из соломки на синем бархате под стеклом.

Расписной винный бочонок с краником был подарен на двоих -- чтобы за добрым напитком и дальше спорить, какая физика важнее -- прикладная или фундаментальная.

Подарили два рога в серебрянной оправе -- тоже для напитков. Два сувенирных кортика, почти, как настоящие, два морских компаса с гравировкой на желтых табличках... Два огромных сомбреро, которые братья тут же надели и, раздвинувшись, чтобы не цепляться полями, пропели: "В бананово-лимонном Сингапуре...."

"Так, -- сказал дядя Жора, оглядываясь на дымящий у забора мангал. -Приготовиться детям юбиляров! Где эти чертенята?"

Я принес завернутые в бумагу коробочки. Катька сунула руку под стол и нащупала свой мешок. Она дарила именные рубашки с короткими рукавами, на карманах которых шелковой ниткой вышила инициалы отца и дяди Жоры -- чтобы не путали соседи и просто для красоты.

Катька пожелала юбилярам так же дружно и весело справить свое совместное двухсотлетие и продемонстрировала вышивку на карманах. Ей поаплодировали и пожелали продолжить традицию банниковской семьи -- родить внуков-двойняшек. Катька закраснелась.

-- Вы, оказывается, мастерица, -- похвалил космонавт, доливая Катькевина.

Дядя Жора поднял меня.Я встал, робея, с бокалом.

-- Папа, -- сказал я, -- дядя Жора! Глядя на вас, я всегда завидовал, что у меня нет брата-близнеца. -- Я поставил бокал и взял со стола коробочки, оклеенные черным дермантином. -- Я хочу подарить вам фотографии вашего детства!

Я осторожно извлек первую фотографию в рамке и показал издали.

Коробочки клеил я, маленькую потрескавшуюся фотографию ретушировали и увеличивали в ателье на Невском. Сначала мне сказали, что сделать с увеличением не смогут -- снимок угасающий, потом сказали, что слишком много возни, они могут не успеть к сроку, но я упросил.

Молодые дедушка с бабушкой держали на коленях двух пацанов в матроссках. Дедушка был в военно-морском кителе со звездами на обшлагах, бабушка в темном платье с прозрачным шарфиком на шее.

-- Пусть они будут в наших домах...

Я в полной тишине отнес коробочки отцу и дяде Жоре. Отец глянул на фотографию и молчаобнял меня. Сомбреро упало с его головы, но он не стал его поднимать.

-- Где ты это раскопал? -- сдавленным голосом спросил отец.

-- В альбоме...

-- Спасибо, сына...

Дядя Жора встал и со скорбным лицом показал фото гостям.

-- Тридцать шестой год, -- перевернув рамку, сказал он. -- Нам по четыре года...Н-да... -- Он снял сомбреро и опустил голову. -- Давайте еще за родителей!

Потом мы ели шашлыки, дядя Гена в сомбреро и лаковых туфлях бил на крыльце чечетку, гости усаживались на ковры, разговаривали, смеялись, кучками разбредались по участку, хохотали, вспоминали прошлое, пили, закусывали, и мне показалось, что Катька и космонавт Алексей неровно дышат друг к другу.

Сначала я засек их сидящими в беседке, где они кормили Чарли шашлыком, потом видел, как Катька опирается на его руку, чтобы вытрясти камушек из туфельки, потом они вместе приседали и нюхали цветы, потом он ей что-то оживленно рассказывал и показывал рукой на темнеющее небо, Катька смеялась, потом куда-то исчезли и появились с задумчивымилицами.